Медведь устало потер переносицу и нехотя пробормотал:

– Доказательств нет, но поведение Рафа говорит само за себя. С его подачи Император приостановил расследование и разорвал сотрудничество со мной и другими учебными базами.

Я вцепилась в подлокотники кресла и подалась вперед.

– Так вот почему мы больше не участвуем в спецоперациях? Но вы с Рафом долгое время были напарниками…

– Я считал его братом, – поморщился Медведь. – Как видишь, власть и не располагает к добродетели. А могуществом не принято делиться.

Обхватила себя руками, поежилась, будто от холода.

– Но зачем Рафу нападать на колонию, похищать эмпатов? Раз Император и без того во всем полагается на гвардию.

– А зря! – разъярился батя. – Зарвавшийся слуга норовит предать хозяина. Или занять его место.

Мне стало совсем плохо. Слова Медведя больно царапнули сердце, проникли в душу. И нагадили там, как стадо кирунов.

До боли закусила губу и уставилась на галопроекцию. Раф все также вышагивал по залу. В его походке чувствовалась уверенность и несокрушимая сила духа. Я считала его своим спасителем, как и Медведя. Больно, когда предают те, кому веришь.

В тренировочный зал вбежал мальчишка лет десяти – худой и высокий. На цыпочках подкрался к Рафу и скорчил рожу. В озорных голубых глазах хулигана плескалось веселье.

Начальник гвардии не стал церемониться: схватил озорника за ухо и жестко обронил:

– Дэв, неужели ты думал застать меня врасплох? Упор лежа принять: сто отжиманий.

Мальчишка опустился на пол и начал с усердием исполнять наказ. Поджарое тело вытянулось в струнку, руки ритмично сгибались и разгибались в локтях, грудь едва касалась пола – выполнял, как положено по инструкции, сразу видно – не новичок.

– Кто это? – поинтересовалась я, глядя на голубоглазого мальчугана. – Сын Рафа?

Медведь сверкнул зубами и фыркнул:

– Не угадала – сын Императора. Этой записи больше семи лет. Раф предоставил диск по моей просьбе, тогда – еще дружеской. Надеялся очернить кого-нибудь из подчиненных.

Медведь отключил галлопроектор, и изображение исчезло. Но я еще с минуту тупо пялилась на опустевший стол.

– Раф заставляет Его Высочество отжиматься?.. – только и смогла произнести.

– Как видишь, – отрезал Медведь и сложил руки на груди. – Давид больше интересуется боевыми искусствами, нежели дипломатией. И Раф этим пользуется – воспитывает новую марионетку.

В голосе Медведя было столько горечи, что я не посмела продолжить разговор. Одно дело – потерять товарища в бою, как Малыша. И совсем другое – узнать о предательстве бывшего напарника.

– Что не так было с тем эмпатом, нашим преследователем? – сменила я тему разговора. – Почему он вдруг упал?

Медведь задумался. Побарабанил по столу подушечками пальцев.

– Когда прибыла с Гранита, ты почти не разговаривала. Издавала странные, ни на что не похожие звуки. Ферруго с коллегами изучил твои голосовые связки, но не обнаружил ничего необычного. А потом ты заговорила – на всеобщем. И только спустя годы проявила способность улавливать высокочастотные звуки.

– Мой слух как-то связан с отключкой эмпата? – забеспокоилась я.

– Не знаю, – признался Медведь. – Как я понял, ваш преследователь держал на поводке сразу нескольких эмпатов и мог попросту не рассчитать силы. Или у вас появился неожиданный защитник. А насчет способностей… погонщики жили уединенно и никому не раскрывали секретов. И мой тебе совет: последуй примеру предков.

Речь бати повлияла на меня с точностью до наоборот. Захотелось непременно найти причину апоплексического припадка эмпата. И дело было вовсе не в обретении сверхспособности, а в стремлении узнать о своем прошлом. В желании вспомнить.

– Может, к медикам сходить, пусть еще раз проверят мои связки? – уточнила я. – Вдруг что-то пропустили.

Медведь строго посмотрел и ввернул:

– Достаточно того, что за моими эмпатами устроили охоту. Есть у тебя способности или нет – помалкивай. Ступай.

– Ферруго и его команда тоже под подозрением? – сказала и осеклась. Батя не приветствовал излишнюю любознательность.

Но на сей раз удостоил ответом.

– Я никому не доверяю… даже себе. Так что будь начеку, – предупредил он и окинул меня недовольным взглядом. – И приведи себя в порядок: не смущай парней.

Не сразу поняла, о чем он. И только когда встала с кресла и с непривычки покачнулась в несуразной обувке, догадалась. На мне все еще красовалась одежда стриптизерши.

До своей койки добиралась отдаленными коридорами. Пока расхаживала в хлипкой одежонке в клубе, чувствовала себя уверенно. Но после замечания Медведя поняла, как пошло смотрится наряд на командире боевой пятерки.

Наш блок еще не спал. Дылда и Бобер играли в камушки на щелбаны, Амон читал электронную книгу, судя по прищуру и морщине на лбу – очень умную. Кровать Чистюли была аккуратно заправлена: складочка к складочке.

– Убыл он, – ответил на мой невысказанный вопрос Бобер. – Хозяин раньше обещанного возвратился.

Дылда потряс в кулаке камушки, кинул на обеденный стол. Расплылся в улыбке – выиграл, видать.

– Чистюля просил тебе привет передать, командир. Велел холить нас и лелеять.

Иронично вскинула бровь и потопала переодеваться. Командир в блестюшках смотрится, откровенно говоря, не очень.

– Это она наш командир? – вопросил незнакомый голос.

Обернулась на звук. Из уборной выполз парнишка на вид чуть старше меня. Коренастый, с простодушным широкоскулым лицом и по-девичьи припухлыми губами. Прислонился спиной к стене и скривился.

– Лучше бы я вместе с остальными в наемники подался.

Перевела взгляд на Бобра.

– Это кто? – махнула рукой в сторону зазнайки.

– Я, между прочим, сам ответить могу, – встрял незнакомец.

Подошла к нему и, глядя прямо в бесстыжие серые зыркалки, возразила:

– Говорить будешь, когда спросят.

Бобер оторвался от игры и проворчал:

– Новенький. Его напарники к наемникам примкнули, вот к нам и перевели.

– А ты че не пошел? – поинтересовалась у новичка. – Надеешься на лучшее?

– В отличие от некоторых, я еще и драться могу, не только голым задом вертеть, – сообщил нахал. – И командир из меня надежнее выйдет.

– Проверим, – согласилась я.

Нападать исподтишка не стала, пусть будет честно. Приняла боевую стойку: ноги слегка согнула в коленях, правый локоть прикрыл печень, левая рука – голову; подбородок прижала к груди.

Противник шагнул ближе, сокращая дистанцию. Развернул корпус и замахнулся. Ребро его ладони метило мне в челюсть.