Яга вернулась домой, значит, и я могу отдохнуть. Спать на коврике под дверью не очень удобно, и дух дома меня за это презирает, но служба такова, а вся моя жизнь – отчет. Другой я не знаю.

К отправлению в Лукоморье готовилась на бегу. На вопрос, как отправляемся: налегке или с тяжелой артиллерией, – Бальтазар сказал, что пора пускать в дело избу по нескольким причинам: во-первых, действительно затянула с ее освоением, как тогда со ступой и метлами, во-вторых, чтоб никто не видел, как нам плохо будет. Оказывается, то, что я в Академию прогуливалась, в каком-то поле на старой ступе летала и к Ядвиге ходила, – это ничто, всего лишь тупиковые измерения сказочной вселенной. В сердце миров – в Лукоморье – он и сам не был, готовился теоретически, и говорят, что в первый раз всем плохо: очень сильная магия, все ею пропитано, и там, в истоке всех сказок, я открою в себе новые грани, много и за один раз. Организм с непривычки взбунтуется, так что нечего позориться – в избе все останется между нами. Нельзя демонстрировать свою слабость, никто не знает, через какие испытания проходит Яга в своем становлении, и репутацию могущества необходимо поддерживать на должном уровне. Даже если тебе плохо.

Обнадеживающее начало.

Заглянула к Ядвиге, сообщила ей о путешествии. Она дала мне свежий хлеб, завернутый в тряпицу, и какой-то старый глиняный кувшин с жидкостью, назвала это «последняя трапеза».

– Я до сих пор Яга, так что надеюсь, что фокус удастся и хлеб не отвергнут, а как вернешься – научу тебя печь, знаю, что не умеешь. Сама не ешь – это для гостей, девочка. Остальное кот тебе расскажет, не стану отнимать у него работу.

И протянула мне ароматный веник для бани.

В ответ Бальтазар почтительно поклонился старушке. Он в ее присутствии сама вежливость и смирение, уважает, нахальная морда.

– С избой должно быть просто: скажешь ей направление – и окажетесь там, а как только войдете в Лукоморье, так и установите связь – она будет знать, куда идти, без подсказок, просто подумай.

На сколько мы уходим, я не знаю, учебу пропущу, но не беда, не так много до сессии осталось. Написала родителям, что ухожу в поход примерно на неделю и связи не будет, чтобы не искали. Проверила запасы еды и воды в избе, необходимые вещи вроде спичек: пока я не научилась бытовым заклинаниям, они нужны. Все остальное для комфортного путешествия в избе есть.

– Переоденься, – сказал кот. – Какая Баба Яга в кроссовках и джинсах?

– Современная, – подмигнула я в ответ, но покладисто кинула в сумку вещи из реквизита.

Супчик, радостно вереща, висел на любимой балке – предвкушал путешествие. Я оглянулась, стоя на крыльце. Убежище выглядело очень живописно: светила полная луна, оставляя дорожку света на озере, подмигивали яркие точки звезд, среди них не было знакомых созвездий, квакали лягушки, в лесу ухали совы. Прохладный ночной воздух гладил мои горящие щеки, но остудить пыл не мог.

До всего нужно дойти самой, для каждого действия – свой самый подходящий момент. Я чувствовала, что наконец готова переступить очередной рубеж не потому, что надо выполнить задание; контракт на работу Яги не сыграл никакой роли в принятии решения, просто именно сейчас щелкнуло в голове: «Я готова». Кто виновник перемен: богатырь, исчезающий в тумане, или, может, звезды сошлись в нужных точках пространства-времени?

Я закрыла дверь и посмотрела на кота:

– А дальше что? Штурвала нет, как себя вести? Сесть за стол и ждать, когда перенесемся в Лукоморье, – или, может, встать у окна, загадочно глядя вдаль?

– Для первого раза сядь на пол – чтоб падать было уже некуда, и вон тот тазик поближе подвинь. Я тоже рядом посижу.

– М-да, а мыш?

– Он не волшебный, ему все равно.

Сказано – сделано.

– В Лукоморье, к Дубу! – приказала я.

– Сзаду пень да колода, нам – путь да дорога, – крикнул кот.

Нас тряхнуло, посуда в шкафчике зазвенела – это изба встала на ноги. Затем мое сердце и желудок подпрыгнули к горлу и упали назад, пространство вокруг изменилось, как будто я смотрела через 3D-очки обычный фильм, кот протяжно орал…

Сложно описать, что с нами происходило. Вспомните себя в период высшей точки алкогольного опьянения, когда нет земли под ногами – сплошные провалы, все кружится: закроешь глаза – вихрится тьма с цветными пятнами, откроешь – измененная реальность. У меня было два раза, и повторять я не собиралась, вообще-то. Расскажи вселенной о своих планах, ага.

Тазик нам пригодился.

Мы устроились на полу: я – сидела, прислонившись к стене, рядом кот выплевывал комки шерсти. Сквозь пелену я видела, как у него тряслись лапки, он не мог стоять – падал, снова поднимался. Дождавшись затишья в его проблеме, я сделала до сих пор небывалое – без разрешения взяла его на руки. За месяцы нашей совместной жизни такое случилось впервые, не считая того случая с валерьянкой. Во время путешествия в Академию и в рюкзаке – не считается. Это было непросто – руки почти не чувствовались, мышцы ватные, а Бальтазар крупный и тяжелый, весит килограмм пять; но я справилась и прижала его к себе, поглаживая трясущееся тело. Он не сопротивлялся, только выл, как воют иногда коты по весне – протяжно, жалко.

Так и сидели – не знаю, как долго. Мое зрение менялось – один глаз видел в черно-белом спектре, другой в цветном, обоняние обострилось, потом притупилось, и такие американские горки не давали подняться. Слух тоже страдал, я как будто слышала чей-то тонкий голос, приговаривавший: «Ничего, ничего». А потом тишина. Наверное, в какой-то момент я просто отключилась.

Почувствовав себя лучше, открыла глаза. Кот пластом лежал у меня на груди – спал. Кое-как поднялась, стараясь не разбудить, на слабых ногах дошла до печки и положила кота на нее. Казалось, пол слегка покачивается, сложно найти равновесие. Компаньон немного поднял голову:

– Яу там… Мняу плохо было.

– Ничего, друг, я уберу.

Осмотрелась. Ну, могло быть и хуже, если бы не подготовились. Разное зрение в глазах мешало сосредоточиться. Если нос мне сюрпризы сейчас не подкидывал, то глаза остались с проблемами – один черно-белый, второй цветной спектр, да и расплывалось все до сих пор. Отвратительное ощущение.

Супчик слетел с потолка и приземлился Бальтазару под бок, погладил крылом и остался.

– Ничего, ничего. Хорошо, – раздался голосок.

Это Супчик?

– Мыш, это ты сейчас говорил?

– Яга. Слышишь, – повернул он ко мне свою мордочку. – Писарь. Гнать.

Вот те раз! Я его понимаю, но что такое писарь?

– Бальтазар, что это он говорит такое – «писарь»?

– Летописец заходил, пока мы без сил валялись, он его прогнал, – пояснил кот и лизнул мыша.

Новые умения, значит, я поднялась на уровень выше, хотя по тем ощущениям, что мы пережили, должна не сходя с места стать Ягой восьмидесятого уровня с компаньоном не меньшего ранга.