Алек уставился на незнакомку, которую считал сестрой. Его желание вывести её на чистую воду лишь усилилось, но он не мог отрицать того, что искренне ею впечатлён. Он бы не смог выдумать и половины тех мини-катастроф, что она устроила в доме за эту неделю. Он даже немного жалел, что, когда весь этот обман закончится, они снова поселятся на своих отдельных «островах». Несмотря на все замышляемые предательства внутри предательств, он будет по ней скучать. Он не помнил, когда в последний раз чувствовал такую искреннюю симпатию по отношению к этой маленькой незнакомке.

Может быть, потому, что раньше не чувствовал её вообще никогда.

В субботу утром родители впервые за несколько лет разрешили Алеку и Хейзел спать сколько вздумается. Хейзел проснулась намного раньше Алека, но решила остаться в комнате. Она тихо играла там до девяти часов, когда проснулся Алек.

Как только заскрипели пружины его матраса и он присел на край кровати, в ванной послышались лёгкие шаги Хейзел. Открылась дверь, и она вошла в его комнату со спокойствием, немыслимым ещё неделю назад.

– Торжественный день, – сказал Алек, вглядываясь в её лицо и ожидая реакции.

Он ждал волнения или самодовольства, может быть, даже укола совести за те мучения, которым они подвергли родителей; к такому плохому поведению она всё-таки была не слишком привычной, пусть и решила стать немного менее Золотой.

Но он не увидел на её лице вообще ничего такого. Он увидел те же самые ровно рассыпанные по лицу веснушки, широкие светло-зелёные глаза, идеальные светлые локоны, обрамлявшие голову. Но было и кое-что ещё. Глубокая печаль, причём явно не притворная.

– Ты скоро получишь всё, что хочешь, – сказал он, разглядывая её. Она всё равно ничем себя не выдала.

– Ага, – ответила она, хотя ясно было, что это не было согласием.

– Знаешь, после этого ты снова сможешь стать милой, и они тебя простят, – сказал он.

Он же, с другой стороны, сможет снова стать врединой, как раньше, и ему даже спасибо не скажут за то, что всю прошлую неделю он хорошо себя вёл с родными.

– Ага, ты, наверное, прав, – ответила она, присев на ковёр возле его кровати.

Смотря, как она дёргает пух из ковра, Алек задумался: а этого ли она хочет? Снова стать хорошей?

И он удивился, поняв: чего бы на самом деле ни хотела она, именно этого хочет он. Все эти интриги и контринтриги уже начинали утомлять. Он думал, что сможет переиграть сестру и защитить своё положение паршивой овцы в семье – может быть, ему и сейчас это ещё удастся. Но для чего? Чтобы и дальше оставаться в изгнании на своём маленьком островке в доме?

Неужели нормально общаться с сестрой целую неделю было так уж неприятно?

Она поднялась и направилась к двери, стараясь не смотреть в глаза Алеку, и он, почти не задумываясь, сказал ей вслед:

– С днём рождения.

На этот раз она повернулась и посмотрела на него.

И улыбнулась. Похоже, искренне. Ему не хотелось думать, что это не так. Это утро окончательно сбило его с толку.

* * *

Вечеринка превратилась в такой же с трудом контролируемый хаос, как и в прошлом году. Детишки залезали с ногами на стулья и тёрли воздушные шарики о волосы, чтобы накопить заряд статического электричества. Родители кричали: «Где Джимми? Кто-нибудь видел Джимми?» Сотрудники «У Фредди Фазбера» ловко обходили лужи апельсинового сока и принимали заказы на дополнительные порции соуса ранч.

Посреди всего этого хаоса Алек видел пару детишек, которые ходили по ресторану в сопровождении двухфутовых Одиноких Фредди. Это выглядело бы даже мило, если бы не пугало: не очень высокий, но и не очень маленький медведь преследовал «друга» по пятам, слушал, ожидал команд, а потом действовал сам по себе. Замечание тёти Джиджи, может быть, и задело тогда Алека, но сегодня он увидел, что она была абсолютно права: медведи ходили за ребятами, которые играли слишком агрессивно, у которых на носу были корки из сопель, которые корчили угрюмые гримасы, а не за какими другими.

Хейзел была не такой же Золотой Хейзел, как в предыдущие годы, но всё же достаточно напоминала себя прежнюю. Она вежливо благодарила друзей за подарки и притворялась, что совершенно не ожидала их получить. Она помогла маме раздать кусочки торта всем гостям, прежде чем откусила кусочек сама. Она проводила одинаковое время со всеми пришедшими, стараясь, чтобы никто не почувствовал себя обделённым вниманием, и играла с ними в один игральный автомат за другим.

Алек сидел в углу и играл свою роль насупившегося старшего брата-подростка. Вообще, если уж он захотел бы себе в компанию Одинокого Фредди, то точно получил бы его.

Как ни странно, родители, похоже, даже испытали облегчение, увидев, что всё вернулось к прежнему, ненормальному порядку вещей. В прошлые годы они бы уговаривали его поиграть с сестрёнкой, подталкивали его, чтобы он улыбался, заставляли его тащить подарки в машину; сегодня же они были вполне довольны тем, что он сидит в кресле и хмуро разглядывает гостей.

– По-моему, всё идёт хорошо, а? – спросил папа у мамы и тёти Джиджи.

– Кто-нибудь напомнил сотрудникам, что Шарлотте нельзя шоколад? Надо, наверное, пойти и сказать, – ответила мама.

– Всё отлично, – сказала тётя Джиджи, покосившись на Алека.

Тот лишь пожал плечами.

Всё на самом деле шло отлично. Родители снова узнавали его сестру, до конца вечеринки оставался всего час, никто не поранился и не отравился. Это вполне можно назвать огромным успехом.

Только вот это не было успехом. Алек пока ещё не смог разыграть свой главный козырь. А не разыграл он его потому, что Хейзел больше не играла свою роль.

Она делала всё что угодно: играла в скибол, сражалась с зомби в комнате виртуальной реальности, закинула в корзину около миллиона мячей, два раза посмотрела выступление группы Фредди Фазбера… Но каждый раз, когда организатор приходила в зал и уговаривала её сходить в «Аэротрубу», чтобы получить купон на главный приз, Хейзел находила какую-нибудь отговорку. Она смотрела на Алека, словно вызывая его на молчаливую дуэль, и говорила организатору:

– Не знаю, хочется ли мне туда.

– Но, милая, ты же нам несколько недель твердила, что хочешь выиграть Яррг-Фокси, – говорила мама, но каждый раз Хейзел отмахивалась и убегала играть с друзьями в какую-нибудь другую игру.

Тётя Джиджи пожала плечами:

– Может быть, он ей больше и не нужен. Дети капризны.

Алек подготовился и к этому. Он незаметно ушёл, пока никто не видел. Он перерыл три полных ведра купонов, билетиков и конфетти, которые цеплялись к нему, словно паутина, и наконец нашёл один-единственный билетик с изображением Яррг-Фокси в материалах, предназначавшихся для «Аэротрубы». Он убрал купон в карман и ушёл дальше дуться – никто ничего не заметил.

Алек понял, что, если он действительно хочет вывести сестру на чистую воду и показать, какая она избалованная, придётся перейти к более активным действиям.