Ни необжитого дома, ни его странных хозяев больше не было. Лишь узкий деревянный навес на столбах, притулившийся у обочины раскисшей дороги. И холод… Промозглый сырой холод, перемешанный с ледяным мелким дождем, каким на целые недели заряжает погода на северных границах Гельдевайн Таррен.

Грейцель дрожа ни то от холода, ни то от накатившего страха, уставилась на большие ворота, окруженные сторожевыми башнями, над которыми поднимались столбы белого дыма от горящих на них костров. Всадник, который стоял перед их полуоткрытыми створами, вообще, казалось, не обращал внимания на промозглую погоду. Надвинув на голову капюшон, он напряженно всматривался сквозь серую пелену.

Вдруг, он приподнялся на стременах, подавшись вперед. Несколько солдат гарнизона, жавшиеся к стене, заметив его движение, подобрав свои пики, подошли поближе. Один из них, прищурившись, толкнул локтем соседа:

– Гляди… Вон там, на дороге.

Темными силуэтами из серой мглы возникли три тени. Приближались они не спеша, совершенно не стремясь укрыться в тепле от холода и сырости.

– Ты глянь, на них же нитки сухой нет. Они, что, так под дождем и ехали?

– Да что им твой дождь. Они ж ни холода, ни голода не чувствуют. Как выехали с Эш Гевара, таки и ехали, не разбирая дороги. Говорят – они и не живые вообще…

Всадник повернулся в седле и сверху вниз посмотрел на шепчущихся. Он не сказал ни одного слова, но все разговоры разом смолкли. Тронув поводья, он двинулся навстречу тем, кого, очевидно, ожидал все это время. Трое неизвестных ждали его приближения. Всадник остановился в нескольких шагах, перекрыв центр дороги.

– Я – Хиетт, порученец Эльдрика Скелла, коменданта Зигверта.

Три пары рук одновременно поднялись, и капюшоны, плащей, в ткани которых воды уже давно было больше, чем во всем окружающем воздухе, тяжело опустились на плечи. Ни на лицах гостей, цветом напоминавших серое тяжелое небо, ни в их черных глазах, не было ни единой эмоции.

– Если это так, то вы знаете, что должны сделать, – с мягким акцентом произнес один из них, в промокших волосах которого виднелись белые пряди.

Всадник протянул вперед руку в перчатке. На его ладони лежал тонкий предмет, очень напоминавший обычную заколку с витиеватым, сложным узором.

– Мне нужно показать вам это.

Санорра не двинулись с места.

– Откройте лицо, – ровным голосом произнесла девушка с белоснежными волосами, справа от седого. По ее лицу струями бежала вода, но она не обращала на нее никакого внимания.

Всадник усмехнулся и потянул за завязки плаща.

– А гельдам этого бы не потребовалось…

– Тогда вам следовало просить о помощи гельдов, – заметил черноволосый слева.

Всадник хмыкнул, затем, ослабив завязки, сбросил с головы капюшон. Полыхнули огнем освобожденные из под плаща ярко-рыжие волосы, тусклый свет, упал на на красную кожу и неярко блеснул в глазах, цвета яркого осеннего меда. В усмешке блеснули ровные крепкие зубы с чуть удлиненными, как у всех раг`эш, клыками.

– Достаточно?

Санорра к открытой насмешке, прозвучавшей в вопросе, остались безучастными.

– Да, достаточно, – снова ответил тот, что с седыми прядями. – Как мы можем увидеть коменданта?

– Поскольку я жду вас тут уже четвертый день, то для начала, я хотела бы немного обсохнуть, – рыжеволосая снова набросила на голову капюшон и потянула поводья. – Да и вам, в общем, не помешало бы. Едемте, Эльдрик ждет. Вечером он вас примет.

– Кин Зи, Мэй Си и Тэи Зи… – Эльдрик Скелл, задернул шторы и указал санорра на кресла у стола: – Садитесь. Хиетт, подвинь себе стул, не стой в дверях, как бедная родственница.

Он тоже сел, и снова оглядел по очереди своих гостей.

– Как вам ужин?

– Все было прекрасно приготовлено. У вас очень хорошие повара.

– И именно из уважения к их работе вы ничего и не съели… Я так и подумал.

Санорра за ужином действительно ни к чему не притронулись, несмотря на уговоры жены коменданта и его дочери. Когда Эльдрик произнес тост за хозяйку дома, все трое подняли свои бокалы и слегка отпили из них, и больше ни разу к ним не прикоснулись.

Скелл откинулся на спинку своего кресла и сложил руки на груди.

– Давайте честно? – предложил он. – Позвать вас – не моя идея. Но Хиетт не дает мне прохода и дай ей волю – скоро и под одеяло к нам с Сигилль залезет с проверками. Стоило мне простудиться и завести привычку дремать после обеда, как она решила, что кто-то пытается медленно свести меня в могилу.

– Комендант Скелл… – подала голос раг`эше

– Помолчи. Так вот, мне ее страхи надоели настолько, что я разрешил ей поговорить кое с кем в Хейране, в Сером квартале. И они прислали вас. Смотрите, ищите, задавайте вопросы. Дом в вашем распоряжении. А когда вы ничего не найдете, ей придется оставить меня в покое.

В дверь тихонько постучали. В кабинет вошла дочь Эльдрига, Фремм с подносом, уставленным большими бокалами.

– Папа, мама просила принести вам горячий гольд…

– Конечно, родная, проходи, поставь на стол, – улыбнулся Эльдриг – Мама сама тебя попросила?

Фремм вздрогнула и опустила глаза.

– Она разговаривала с Альдом на кухне, он спросил, не желаете ли вы чего-нибудь горячего, и она попросила меня отнести…

– Ты что, не волнуйся так. Поставь на стол… – комендант поднялся со своего кресла, – Вот, хорошо. А теперь иди, я тебя обниму на ночь.

Он поцеловал дочь в лоб и погладил по голове. Когда его пальцы коснулись ее волос, Фремм опустила голову.

– Доброй вам ночи – улыбнулась она всем присутствующим, и вышла, прикрыв за собой дверь.

Скелл вернулся в свое кресло.

– Вот почему вы здесь, – сказал он, кивнув на дверь, в которую только что вышла дочка. – Скрывать не буду, жил я так, что друзей моих по пальцам на одной руке пересчитать можно, а вот врагов накопилось столько, что всех и не упомнишь. А случись что со мной – и до них доберутся. Хиетт у меня восемь лет служит, и я, хоть и огрызаюсь на нее постоянно, но знаю: она не из тех, кто впустую кудахтает с перепугу. Дважды ее чутье меня спасало. Дважды она нас со смертью на узкой дороге в стороны разводила. Поэтому – ищите.

– Но в то, что вас пытаются убить вы, тем не менее, не верите, – заметила Мэи Си. – Даже после двух покушений?

– Я не верю, а она – верит.

Эльдриг потянулся к горячему стакану, попробовал его ладонью, затем, взяв платок, обернул его вокруг и только тогда смог взять его в руки. Осторожно отхлебнул горячий сладковатый напиток.

– В здешних краях народ простой. Захотели бы убить – или камнем бы попытались голову проломить в темноте, как первый раз было, или нож в спину воткнуть, как второй. Граница… я с молодости тут со всякими шайками по лесам разбирался. Много доброжелателей нажил, не скрою, но точно знаю, что на что-то хитрое у них ума не хватит. А нанять тех, кому это по уму – не хватит денег.