Большая часть служащих закончила работу еще в пять. Изредка дверь открывалась, выпуская очередного засидевшегося на службе начальничка в строгом костюме. Саманта без конца смотрела на часы. Она торчала здесь уже полчаса, но к ней так никто и не подошел. Что делать? Уходить или подождать еще? Она задумалась. Как поступила бы на ее месте бабушка? Какая жалость, что до ухода ей так и не удалось с ней переговорить.

Ей уже стало ясно — безымянный корреспондент ее попросту надул. Может, его забавляет, что она вот так напрасно тратит свое время? Между тем дождь усилился, грозя превратиться в ливень. Саманта развернулась в сторону метро.

— Мисс Фоллоу!

Она оглянулась. В двух метрах от нее стоял Алессандро Лукарелли. По охватившему ее жару она поняла, что без перехода вступает в четвертую стадию, и порадовалась, что улица скудно освещена.

— Первый раз встречаю вас в этом квартале, — делая шаг ей навстречу, своим теплым голосом произнес он.

— Я ходила в страховое агентство, — солгала она, ткнув пальцем в логотип фирмы. — А я и не знала, что вы тут работаете.

— Я здесь преподаю два раза в неделю, — объяснил Алессандро Лукарелли и, в свою очередь, указал на логотип частного юридического института.

От его взгляда не укрылась ее насквозь промокшая кепка, с которой стекали капли дождя.

— Могу я предложить вам что-нибудь выпить?

Саманта согласилась, и они направились к ближайшему пабу.

— Что вы будете?

— Томатный сок, — ответила она. Лицо у нее пылало.

Он усадил ее за столик и пошел к стойке сделать заказ. Саманта воспользовалась моментом, чтобы оглядеть себя в висевшем за банкеткой зеркале. Катастрофа! Напитавшись влагой, ее вьющиеся волосы окончательно спутались. Очки запотели. На щеках выступили пунцовые пятна, постепенно переходящие в багровые. Саманта сдернула с головы кепку и попыталась поправить прическу, стянув волосы в хвост. Она как раз протирала очки бумажным носовым платком, когда адвокат вернулся с подносом в руках. Прежде чем сесть, он опустил поднос на стол. Саманта, вновь водрузившая очки себе на нос, исподтишка разглядывала его. До чего привлекательный мужчина! Темный цвет костюма подчеркивал безупречную белизну сорочки. Галстук он снял и расстегнул воротник. В вырезе проглядывало несколько темных волосков.

— Какая счастливая случайность, — заговорил он. — А я как раз собирался вам звонить. Хотел извиниться за свое поведение в нашу прошлую встречу. Я позволил себе грубость.

— Мне страшно совестно, что я тогда опоздала, — пролепетала она.

Боже, как ей нравился его итальянский акцент! Щеки у нее по-прежнему полыхали огнем. Она понимала, что положение — серьезнее некуда. Стойкая четвертая стадия. Незаметным движением Саманта высвободила из хвоста пару прядей, надеясь прикрыть ими лицо.

— Я страшно рассердился. Мне непременно надо было обсудить с вами успехи Флавио, а я торопился на встречу с клиентом. Но, разумеется, мне не следовало говорить в таком резком тоне.

— Ну что вы! Это мне следовало приходить вовремя.

Они молча прикончили свои напитки.

«Ну же, давай, — мысленно приказала себе Саманта. — Когда еще тебе выпадет такой шанс? Очаруй его беседой!»

— Какой ужас то, что случилось в Нью-Йорке, — выдавила она из себя.

— У одного моего друга из Сити погибло двое коллег-американцев.

— Ужас, — повторила Саманта.

Она не знала, что еще сказать. Давать советы отчаявшимся одиночкам гораздо легче, особенно на расстоянии.

Адвокат посмотрел на часы:

— Пойдемте, уже поздно.

Саманта закусила губу. Ну вот, в очередной раз упустила благоприятную возможность. Беверли на ее месте уже ликовала бы над добычей.

Алессандро Лукарелли поднялся и посторонился, давая ей пройти. Она чуть потянула носом. Французский аромат. Как у ее отца. Саманта как можно ниже надвинула кепку на лоб. Как будто это могло скрыть ее состояние! Надвигалась огненная стадия номер пять — до этого она переживала подобное всего раз в жизни, в день защиты диссертации.

— Я отвезу вас домой, — предложил он, приближаясь к черному «роверу», сверкающему под дождем в свете голой фонарной лампы.

Саманта резко остановилась. У нее подкосились ноги.

— Спасибо, но я лучше на метро.

— Так до станции же далеко. Что же вы, пешком туда пойдете?

Она заколебалась. Если он довезет ее до метро, это даст ей возможность еще немного насладиться его обществом.

— Ну хорошо. Я доеду с вами до метро.

Он открывал дверцу, когда ее начало трясти.

— Ох, извините! Я забыла в пабе мобильник. Подождите секундочку, я мигом.

Она добежала до паба, бросилась к стойке и заказала чистое виски. Она ненавидела вкус виски, потому опрокинула стакан залпом. Заплатила и тут же умчалась обратно. Приближаясь к «роверу», она сделала вид, что застегивает сумку.

— Ну что, нашли? — поинтересовался мэтр Лукарелли.

— Что нашла?

— Ваш мобильник.

— Ах да. Он под стол упал.

— Ну вот и ладно. Поехали.

Саманта решительно протиснулась в машину. Внутри пахло кожей. Так, надо пристегнуть ремень. Никакого автоматизма у нее, разумеется, не было, и она напрасно шарила вокруг себя руками в поисках защелки.

— Позвольте, я вам помогу.

Их руки соприкоснулись. У Алессандро Лукарелли была нежная кожа. Саманта отдернула руку, словно обжегшись.

Он вел автомобиль очень мягко. Саманта, притулившаяся было на самом краешке сиденья, под действием алкоголя постепенно расслабилась. Радио наигрывало джазовую мелодию. Ей было удобно. Она смотрела на тонкие и длинные пальцы адвоката с аккуратно подстриженными ногтями.

Виски давало себя знать. Расхрабрившись, она прервала молчание:

— Вы, кажется, хотели поговорить со мной о Флавио?

— Он довольно трудный ребенок.

— Да уж, я заметила. А давно он такой?

— С тех пор, как его мать от нас ушла. Полгода назад.

Он ненадолго умолк. От Саманты не укрылось, как дернулся его кадык. Ее охватили противоречивые чувства. С одной стороны, разочарование — он явно тосковал по жене. С другой, сострадание. Верх взяло последнее.

— Я очень вам сочувствую, — сказала она. — Вам удается ладить с мисс Тарджит?

— Дом она ведет безупречно. И Флавио ее уважает.

— Она хоть отчасти заменяет ему мать?

Адвокат напрягся.

— Я не понял смысла вашего вопроса, — сухо ответил он.

Напевный акцент его ощетинился колючками.