Фланговую атаку второй засадной группы заурцы успели встретить развернутым фронтом, в пики. Десяток «приманки» тут же прекратил бегство и, обратив коней, ударил с тыла в сабли. На противоположной оконечности рощи завязалась отчаянная рубка, в воздухе повис сплошной звон скрещиваемых клинков, яростный рев, ругань на обоих языках… и обреченные крики раненых.

От отряда заурцев отделился всадник, отчаянно нахлестывающий жеребца, – спешит призвать на помощь, нас он не должен был заметить. Что же, подождем…

Как и ожидалось, основные силы дели показались примерно через двадцать минут – к тому моменту, когда сабельная рубка подошла к завершению. Заурцев перебили – еще бы, три с половиной десятка всадников против двух! – но от засады уцелело лишь семь всадников, способных держать оружие. Еще пятерых стражей – неоперившихся юнцов, коих я повел в пекло! – посекли так, что лишь бы выжили… Расклад явно не в нашу пользу – радует лишь отсутствие у заурцев огнестрельного оружия. Если во втором отряде противника не будет стрелков, то у нас есть шанс…

Между тем заурцы, отчаянно нахлестывая коней, спешат к месту схватки. Они показались чуть в стороне от своей первой группы – что же, разумно – и сейчас заходят к роще слева, прямо на уцелевших стражей. Последние, повинуясь моему приказу, не изображают из себя героев, а со всей прытью уходят. Вот только им приходится на скаку придерживать раненых, отчего скорость бегства не столь велика…

Всадники дели лишь ускорились, видя беззащитность добычи. Да, похоже, их командир сейчас кусает локти от досады – отправил людей на смерть, не сумел защитить от ловушки… Впрочем, трезвости мысли ему не занимать – отряд разделяется и начинает обтекать рощу с обеих сторон.

– Передай лучникам, пусть подбираются ближе к нам и бьют в упор, как только раздадутся выстрелы. Не раньше! Дают три залпа – и к нам на выручку.

Вестовой кивнул и углубился в рощицу.

– Стрелки! Приготовились!

Негромко поданная команда раздается в тот миг, когда уцелевшие стражи поравнялись с головой засады. А грохот копыт по земле звучит все явственнее…

– Огонь!

Залп полутора десятков самопалов бьет в голову вражеского отряда, выкосив десяток скачущих впереди всадников.

– Вперед!

Короткий разгон – и пика в моей руке дергается от удара, граненый наконечник разит незащищенный правый бок не успевшего развернуться всадника. И тут же до предела свешиваюсь в седле, выпустив древко оружия – наскочивший слева дели молниеносно атаковал копьем, я едва успел уйти от укола.

Выпрямляюсь – и сабля со свистом покидает ножны. Короткий удар пятками, жеребец подается вперед, кончиком елмани достаю открывшегося справа заурца, наседающего на молодого стража. И тут же обратным блоком встречаю мощный, разящий удар; довернув кисть, рублю наискось навстречу, склонившись к холке коня. Незащищенная шлемом голова дели окрасилась кровью.

– А-рра-а-а!!! – раздается в тылу боевой клич заурцев.

Эх, сейчас будет жарко…

Алпаслан, сотник дели

Как я мог купиться?! Как мог попасться в столь явную ловушку?! Как такое вообще могло со мной случиться?!

Гнев жаркой волной ударил в голову, красная пелена застилает глаза. Схватка с конным отрядом противника близится к завершению, но от этого не легче – я потерял половину, если не больше, всадников, это не считая гибели двух десятков дели Эмина. А ведь я предупреждал, я чуть ли не просил поворачивать назад при первых признаках засады! Кроме того, мы подняли шум – теперь нечего и думать подобраться к основным силам врага незаметно и преспокойно уйти. Наверняка враг хватится крупного разъезда, да и звук от огнестрельного залпа разносится далеко…

Сцепив зубы, со звериной яростью наблюдаю, как тает отряд противника – мои всадники лучше владеют клинками, а противостоят им в большинстве своем безусые мальчишки, дети. Нет, ени чиры в их возрасте покидают корпус и становятся полноценными бойцами, но это не отменяет превосходства опыта и лучшей выучки ветеранов над юнцами. И сейчас в окружении бьются едва ли чуть больше двух десятков склабинов – против четырех моих.

Мое внимание привлекает старый уже вояка с седой головой и испещренным сабельными шрамами лицом. Он единственный из склабинов закован в кирасу – и прикрывает своих мальчишек, словно живой щит, успевая защищать сразу трех, а то и четырех бойцов. На благородном лице воина написана такая боль и отчаяние за своих людей, что на мгновение мне становится жаль врага – но только на мгновение. Ибо именно благодаря ему я уже потерял большую часть сотни и, судя по всему, не выполню приказа Беркера-ага.

Старик сумел отвести очередной разящий удар сабли от сражающегося справа юноши и неуловимо контратаковал, стремительным уколом ссадив наседающего на того дели. На моих глазах пятого.

– Баши мой!!!

К старику приблизился Челик – рубака, столь достойно принявший меня в сотню. Повинуясь какому-то чувству, я останавливаю его и направляю коня вперед, в гущу схватки – отчего-то я уверен, что именно моя рука должна оборвать жизнь седого воина.

В схватке наступает короткая пауза: в бою сходятся командиры. Приблизившись к противнику, понимаю, сколь тяжело ему дается лихая рубка – щеки горят, по лицу обильно течет пот, а грудь ходит ходуном от тяжелого дыхания. И вновь сердце сжимается от необъяснимой жалости – впрочем, лишь на мгновение.

– Гордись: ты примешь смерть от моей руки!

Язык склабинов давно перестал быть мне родным, и забытые слова с трудом срываются с губ. Но воин понимает меня и, кривясь от гнева, тяжело рубит сверху.

Ловлю себя на мысли, что лицо его отчего-то кажется смутно знакомым – и тут же принимаю удар на плоскость сабли. Со скрежетом скользнув ею под вражеским клинком, круговым движением кисти отправляю кылыч[18] вперед, целя острием в горло. Старик перекрывается блоком и бросает жеребца вперед, потеснив меня. Рубящий удар сверху встречаю заставой – и, ругнувшись, рассекаю елманью шею вражеского коня. Противник имел преимущество в схватке конным – что же, я его спешил.

Неожиданно за звоном стали и воинственными криками явственно угадывается приближающийся гул копыт. А в следующую секунду над полем боя повисает оглушительное:

– Гойда-а-а!!!

Аджей Корг, князь Рогоры, командующий арьергардом

Мои дозорные, остающиеся невидимыми для неприятеля, засекли отряд всадников врага примерно пару часов назад. Некоторое время мы медлили, сопровождая противника на границе видимости так, чтобы не потерять его из виду и в то же время не обнаружить себя. Я не был уверен, что замеченная сотня не является авангардом значительно более крупного отряда.