О стенах фортов можно отозваться только с величайшим одобрением. Толстые и высокие, они сложены из огромных плит прочного горного гранита. И ворота – не просто створки на петлях, а сложные сооружения, позволяющие устроить за ними каменный завал, сводящий на нет применение тарана. Но ведь и штурмовали их не шайки бандитов, а подготовленные армии с осадными башнями, штурмовыми лестницами, метательными машинами.

Ветка перечитала отчеты о штурмах, которые не раз предпринимали оба Эрвина. Были моменты, когда, казалось, победа близка. Но потом все, кто врывался на стены, не возвращались. Пытались обойти форты. Карабкались по отвесным скалам в обход укреплений, добирались до верха, подтягивали и закрепляли веревочные лестницы. Но все, кто отваживался по ним подняться, тоже не возвращались обратно. Невольно создавалось впечатление, что на определенной высоте над Акраминой царит неумолимый дух смерти, поглощающий всякого, кто осмелится достичь мест его обитания. Только защитников этой земли он не трогает. Ну, прямо мистика какая-то.

Не зная, что и думать, Ветка еще несколько раз прошлась по городку, заглядывая во все углы и делая мелкие покупки. Посетила, наверное, все таверны – их немало оказалось. Кормили здесь вкусно и недорого. Одно местечко ей особенно полюбилось. И еще она заметила, что на эту просторную застекленную веранду с видом на северную часть бухты любят заходить стражники. Обедают. Молодые статные парни, веселые и чуть шумноватые, они напомнили ей годы учебы в корпусе. Повеяло родным. Так что на другой день около полудня она заняла местечко у окна, откуда в промежутке между стенами пакгаузов был виден небольшой кусочек моря.

На этот раз она сделала макияж весьма продуманно. Ей надо было выглядеть юной, но старше своих лет, красоткой. И она этого добилась. Заказала морс, вкусных соленых сухариков и сделала вид, что разглядывает рыбачьи лодки, которых много виднелось в отдалении, почти у гряды подводных камней и скалистых островков, отсекающих бухту от моря.

– На лодочки любуешься, красавица? – Наконец-то на нее обратили внимание. Три стражника, составив в угол коротенькие, прямо-таки бутафорские копья и легкие плетеные щиты, устроились за соседним столом.

– Сочувствую гарпунщикам. Зыбь. А кого они скрадывают?

– Дюгоней. Самки с нынешним приплодом и молодняк уже откочевали в теплые воды. Одинокие самцы тоже вот-вот вслед за ними подадутся. Так что хорошей погоды и тихой воды ждать некогда.

С вопросом к ней обратился молодой парень с легким юношеским пушком на верхней губе. Такой, чтобы мимо девицы молча прошел, – невиданное дело. А вот отвечал мужчина в возрасте. Лет за тридцать. И тут слуга на подносе принес им миски с супом. Запах дошел до Веткиного носа и вызвал бурный голодный спазм. Она невольно шумно сглотнула. И получилось так выразительно, что третий патрульный – девушка, парой лет старше Ветки – крикнула:

– Мефодий, плесни еще мисочку борща для нашей гостьи! – И показала рукой место на лавке рядом с собой: – Садись с нами.

Ветка устроилась рядом со стражниками и принялась за еду. Вкусным этот борщ оказался не только по запаху. Так что в наметившемся диалоге образовалась пауза. Пока пустые миски заменялись тарелками с гречневой кашей и котлетами, тоже как-то не завязался разговор. А потом Ветка выразила удивление по поводу того, что девушка работает стражницей.

– Это не навсегда. Сейчас много мужчин занято на вельботах. А через недельку все вернется на свои места.

– А чем ты тогда будешь заниматься?

– В школу вернусь, учиться буду. И Янек тоже. Мы с ним из одного класса. А господин Усма будет преподавать нам математику.

Вот тут бы к месту хорошо пришелся вопрос насчет того, где эта школа находится. Не видела Ветка ни одной. И в отчетах они не упоминались, и на планах местности не значились. Однако почуяла, что это сразу разрушит возникшую непринужденность, и сдержалась.

– Что, такая нехватка гребцов?

– На вельботе гребцом не всякий может быть, – это господин Усма объясняет. – Не столько сила требуется, сколько аккуратность и точность. Но, конечно, самая большая недостача в опытных гарпунерах. Если гребца за пару недель подготовить можно, то на гарпунщика, говорят, годами надо учиться. И не у любого это получается. Здесь что-то вроде таланта требуется, если хотите – призвание.

– Еще ведь и кормщик нужен искусный. – Ветка продолжила развивать излюбленную тему.

– Кормщик – это само собой. Только отчего это вы, сударыня, вдруг так этой темой увлеклись?

– Руки чешутся. У нас на Бесплодных Островах только неделю в начале лета и удается выйти на дюгоня. Схожу, пожалуй, в рыбацкий поселок. Может, уговорю старосту позволить мне разок выйти в море с вельботом.

– А не позволите ли узнать ваше имя?

– Элиза. Элиза Струм. Я охотилась в бухте Южный Верн. Рыбаки там меня обучили гарпунному делу, ну я и била для них дюгоней.

– Элиза. Ваше имя мне ничего не говорит. Ходил слух о девочке-гарпунщице из бухты Южный Верн. Но имя упоминалось другое. Кажется, Ветвь.

– Это про меня. Мое детское прозвище. На фурском легко конвертируется, а на эрвийском трудно объяснить. Совсем иной выговор.

– В таком случае, не ходите в поселок рыбаков. Вельбот заберет вас утром с северного пирса. Это морем до поселка рукой подать, а берегом, пока вы обогнете Чайникову горку, полдень наступит.

…Конечно, за прошедшие три года Ветка сильно подросла, стала массивней и даже кое-где немного круглее. Но настоящий гарпун оставался для нее тяжеловат. Поэтому сразу из таверны она отправилась в кузницу, где мастер за несколько минут сделал ей из тонкого железного прутка привычное длинное орудие с колечком на заднем конце и насечкой у острия.

Вельбот не заставил себя ждать. Он подошел к пирсу еще в рассветных сумерках, и оставалось просто ступить на площадку на его узком носу. Пока шли к месту промысла, успела убедиться в том, что ее команды, отдаваемые жестами левой руки, выполняются прекрасно. Наконец слева среди зыби раздался характерный свист вдоха крупного животного, и охота началась.

Видно сквозь воду было очень плохо. Смутная тень почти неподвижного рвущего водоросли дюгоня. Ветерок, гонящий зыбь, заставляет гребцов все время подгребать, чтобы держать лодку в нужном месте. Наконец пора. Зверь пошел за воздухом, а вельбот – к месту, где он должен вынырнуть. Угадала. На секунду из волн показалась голова, и в это мгновение удар достиг цели. Рывок линя, но острие зацепилось в ране зубцами, а агония длится недолго. Как обычно, попадание в голову, поэтому погони или добивания не требуется.

Когда тушу закрепили к корме, передали Ветке ее погнутое копье. Ничего страшного. Так всегда бывает. Сильный зверь крепко дергает, и всегда поперек. А тонкий, с девичий мизинчик, железный прутик, конечно, гнется. Как гнется, так и прямится. Дел тут на пару минут.

– Кормщик, нельзя ли попросить какой-нибудь из соседних вельботов отбуксировать тушу?