тому, что я могу оказаться в качестве его попутчицы.

– Это московская штучка, – подтвердил Артёмов, отвечая на рукопожатие. – Вроде тебя…

– Так, может, ты мне денег на дорогу займёшь? – спохватилась я, и заверила: – Как только приеду – сразу отдам…

– Занимать не надо, – предостерёг Никита и смутился. – А билет я и так возьму.

– Деньги всё равно отдам, – повторяла я как заклинание по пути на вокзал. – Не привыкла жить за чужой счёт.

«Хотя, какого чёрта я вру? – неожиданно упрекнула я себя. – Макс, Серж, Вениамин Петрович, Антон… А Глеб, который содержал меня до Вадима, и которому не нашлось места в моей жизни только потому, что он не смог меня обеспечить? Кстати, это было моё субъективное мнение. Что было плохого в трёхкомнатной квартире на втором этаже новостройки в Люблино? Пусть и с мамой под одной крышей, но которая большую часть времени проводила на даче. Зато он меня по-настоящему любил…»

Мне было смешно от того, с каким пафосом, гордостью и любовью мама Глеба произносила слово «дача». Я вспомнила, как тихо злилась на потенциальную свекровь, глядя на дряхлый домик в тени кривых деревьев и две ржавые бочки. Я всегда ссылалась на головную боль и не подходила к грядкам.

«И откуда у меня такие запросы, если сама из „хрущёвки“? – подумала я. – Как будто предки знатных кровей были. Одним словом, барские замашки крестьянской дочери».

Я снова поймала себя на том, что стала более рассудительна. Да и глупых мыслей поубавилось. Можно сказать, они куда-то пропали. Я словно за эти три с небольшим месяца повзрослела. До этого почти тридцать лет прожила без царя в голове, и на тебе. Какой-то рецидивист переделал и вышиб в два счёта дурь. Хотя такая быстрота объяснима. Я быстро всему училась оттого, что стимул был существенным. Иногда им становилась даже не еда, а здоровье, или даже, сама жизнь.

С утра прошёл дождик, и было душно. Я на ходу расстегнула замок на куртке. Городок оказался небольшим. Улицы образовывали серые «хрущёвки», между которыми были втиснуты почерневшие от времени частные домики. Палисадники распирали кусты черёмухи и сирени. Жиденький тротуар, словно разлитое на земле грязное тесто, огибал все неровности. Местами его и вовсе не было. На улице стало ясно неоднозначное отношение людей к нашей странной парочке. Я даже повеселела. В кои веки я рядом с обычным ментом чувствовала дискомфорт от того, что подпортила его имидж. Я не понаслышке знала, что люди, относящиеся к этой категории, мягко говоря, не шикуют. Но по сравнению со мной сейчас Никита выглядел как голливудская звезда на фоне бродяжки. Одетый в небесного цвета сорочку и куртку-ветровку полицейский просто притягивал удивлённые взгляды прохожих, особенно после того, как они понимали, что идущая с ним девушка его знакомая. Ещё бы, с бронзовым от загара лицом, на фоне которого выгоревшие на солнце брови казались нарисованные мелом, в драном спортивном костюме и стоптанных кроссовках я походила больше на мальчишку беспризорника.

Глаза проводницы округлились, словно стоящий на посадку пассажир приволок с собой экспонат из Исторического музея.

– Это с вами? – осторожно поинтересовалась она.

– Да, я его жена! – в сердцах выкрикнула я и схватила Никиту под руку.

– Жена? – протянула проводница, возвращая билеты. – А паспорт у вас есть?

– Паспорта у неё нет, – ответил за меня Никита. – Я её сопровождаю.

– Буйная, значит! – вынесла вердикт стоявшая сзади бабка с двумя огромными сумками.

– Буйная, – подтвердила я. – И имя у меня соответственное – Маугли!

– Где у вас бригадир? – заволновалась бабка и пригрозила: – Я с ней в одном вагоне не поеду!

– Брось шутить! – потребовал Никита и пропустил меня вперёд.

В купе я уселась у окна и стала ждать. Никита помялся, взял сумку и вышел. Появился уже в футболке и шортах.

– Ты что, переодеваться ходил? – оторопело спросила я. В голове не укладывалось, что Никита постесняется попросить меня выйти в коридор. И вообще, мог бы сменить гардероб и при мне.

– Разве не видно? – вопросом на вопрос ответил он.

– А куда? – спросила я.

– Не важно. – Он сел напротив.

– Неужели вдвоём поедем? – не поверила я, когда поезд тронулся.

– Значит, вдвоём. – Никита посмотрел в окно и стал выкладывать на стол продукты, купленные по пути на вокзал.

– Страсть как есть хочу! – вспомнила я о том, что уже давно ничего не ела.

– Я здесь тебе кое-что купил, – сообщил Никита. При этом он неожиданно покраснел и вынул из дорожной сумки свёрток.

– Мне? – переспросила я.

– Да, – подтвердил он и перечислил: – Здесь майка, джинсы и кроссовки.

– А как ты размер узнал? – недоумевала я неожиданному подарку, и приложила к себе белоснежную футболку.

– Тут ещё, – продолжал он смущённо и показал на сумку. – Белье, в общем…

– Ну, ты даешь! – Я давилась смехом, разглядывая трусики и бюстгальтер. – Ты что, знал, что мы вместе поедем?

– Когда мне сказали, что тебя отпускают, тоже решил вернуться в Москву, – подтвердил Никита. – Дела за ночь быстро закончил, и…

– Так значит, ты прикомандированный был? – догадалась я.

– Что-то вроде того.

– А почему тогда дежурил?

– Просто жил в кабинете, – объяснил он. – Заодно ребят страховал.

– Так ты что, – я заглянула ему в глаза, и поинтересовалась: – Влюбился в меня?

– Я? – переспросил Никита и сразу смутился. – Да нет.

– Понятно, – протянула я. – Всё равно приятно.

Неожиданно мне стало тоскливо.

– Как мне это теперь надеть? – спросила я.

– Я выйду, а ты переоденься, – с этими словами Никита взялся за ручку двери.

– Не в этом смысле! Я девушка без комплексов, и переодеться могу и при тебе.

– Я это подозревал, – признался он.

– Просто надевать чистое на грязное тело как-то…

– Я слышал, что в штабном вагоне есть душ, – неожиданно вспомнил Никита.

Двери с грохотом открылись, и в купе заглянула проводница.

– Ваши билеты, пожалуйста! – потребовала она и уселась на краешек полки Никиты.

– У вас можно помыться? – спросил он и протянул билет.

– В вашем распоряжении два умывальника, – начала она объяснять. – Один в начале вагона, другой в конце…

– Вы не так поняли, – вмешалась я. – Нас душевая интересует…

– Ну, вы даёте! – изумилась женщина.

– Понятно, – проговорил Никита. – Значит, нельзя.

– Жаль, – опечалилась я, прощаясь со вспыхнувшей внезапно надеждой на помывку.

– Мне билет перед Москвой отдадите, – напомнил Никита. – Я в командировке.

– Погодите, вы же из полиции? – вспомнила проводница, как смотрела при посадке его удостоверение.

– Да, я полицейский, – подтвердил Никита.

– Душ у нас, конечно, не предусмотрен, но для хороших людей можно что-то придумать, – с этими словами проводница сунула билеты в кармашки сумочки с номерами мест и встала. – Если что, в нашем туалете имеется шланг с лейкой. Только вообще, это у нас не поощряется…

– Ты слышала? – спросил меня