Шрифт:
Интервал:
Закладка:
P.S. Капитан в поезде мне не понравился. Чутье меня редко подводит. Странный, очень странный капитан.
***
20 июня 1941 года, Брестский обком, 6.30 утра.
Грузный человек лет тридцати пяти, сидел за столом, склонившись над бумагами. Будучи главой Брестского областного комитета КП (б) Белоруссии, он ежедневно получал донесения различных служб, в том числе из штаба округа и НКГБ. В последнее время содержание этих документов вызывало у него тяжелые мысли.
На границе, не особо маскируясь, сосредоточены пехотные, танковые дивизии вермахта. Ежедневными стали нарушения государственной границы. Ежедневными стали полеты немецких самолетов-разведчиков над территорией Бреста. Обстановка накалялась.
Дров в огонь волнения подкинуло распоряжение, поступившее из Минска: «Препятствовать массовому отъезду гражданского населения с территории Бреста». По мнению республиканского руководства, отток населения свидетельствует о нездоровых отношениях между Советским союзом и Германией. Ни родные партработников, ни жены и дети командиров частей, ни даже приехавшие погостить родственники не могли теперь приобрести билет на поезд и покинуть приграничную территорию, на которой махровым ковром расползались слухи о предстоящей войне. Что там говорить, у самого первого секретаря в Бресте находились жена и двое маленьких сынишек.
Сейчас мужчина читал поступившую директиву из Москвы, которую он получил по спецсвязи из штаба округа. В правом верхнем углу было отпечатано: «Первому секретарю Брестского обкома КП(б) Белоруссии Тупицыну М.Н.». А ниже по тексту: «В течение 22-23. 6.41 г. возможно внезапное нападение немцев. Задача наших войск – не поддаваться ни на какие провокационные действия, могущие вызвать крупные осложнения. Одновременно войскам быть в полной боевой готовности встретить внезапный удар немцев».
Раздался телефонный звонок.
– Слушаю.
– Михаил Николаевич, машина готова. Можем ехать, – прозвучал в трубке бодрый мужской голос.
– Хорошо, Яша. Жди, – устало произнес Тупицын.
Не успел положить первый секретарь трубку, как зазвонил телефон прямой связи с НКГБ.
– Да.
– Михаил Николаевич, безотлагательное дело. Срочно нужно встретиться. Прямо сейчас, – решительный голос сообщил в трубке.
– Алексей Андреевич, это никак не может подождать? Мне сегодня кровь из носу нужно два района объехать. Машина ждет.
– Подождать не может. Через 10 минут буду у тебя.
В трубке зазвучали гудки.
Михаил Николаевич Тупицын своим происхождением идеально подходил для партийной работы. Родился в семье крестьянина-бедняка. Окончил 2 класса школы 2-й ступени и педагогический техникум. Высшее образование получил в Институте красной профессуры. Идейно выдержанный Михаил Николаевич поработал на разных комсомольских и партийных должностях. Особых лавров не снискал, но в целом соответствовал линии и зарекомендовал себя как исполнительный и ответственный работник. С апреля 1939 по февраль 1940 года он даже возглавлял Управление НКВД по Полесской области, ему было присвоено звание капитана госбезопасности. Первым секретарём Брестского обкома КП(б) Белоруссии назначен в августе 1940 года.
Человек, который заставил его остаться в кабинете, был капитан госбезопасности Алексей Андреевич Сергеев, начальник Управления НКГБ Брестской области. Алексей Андреевич – человек серьезный, обстоятельный, не стал бы по пустякам отвлекать в такой горячий период главу обкома. Это Тупицын знал, поэтому остался на месте.
Ждать пришлось недолго. Ровно через 10 минут в дверь первого секретаря коротко постучали и в кабинет вошли трое мужчин. Начальник управления НКГБ Сергеев, начальник управления НКВД Овчинников, третьим вошедшим был мужчина лет 45, худощавый, одетый в серый костюм необычного кроя, в легкие парусиновые брюки и светлые кожаные туфли. В общем, вид незнакомца, несмотря на простоту, Тупицыну, привыкшему к аскетизму, показался, с претензией на щегольство. Держался мужчина статно, прямой подбородок выдавал в нем человека решительного.
– Познакомьтесь, корреспондент газеты «Вечерняя Москва» товарищ Онищенко, – представил незнакомца Сергеев.
– Здравствуйте, – протянул руку Тупицын.
– Очень. Очень рад, – подобострастно сказал корреспондент, широко улыбаясь. Точнее, он попытался это сделать, но вышла кривая усмешка.
– Товарищ корреспондент имеет на руках шифровку под грифом «особой важности» из центрального аппарата, – пояснил Сергеев.
– Текст шифровки?– спросил Тупицын у Сергеева. Тот пожал плечами и кивнул на корреспондента.
– Мне поручено передать пакет с шифровкой лично первому секретарю и присутствовать при вскрытии, – сказал Онищенко и вытащил из внутреннего кармана пиджака пакет, перетянутый шерстяной ниткой, скрепленной сургучом.
Тупицын и посетители прошли к столу первого секретаря, где тот вскрыл пакет и извлек лист. В левом верхнем углу четко отпечатано «Строго секретно. Снятие копий воспрещается». В правом верхнем углу значилась пометка «подлежит возврату в 48 часов».
В шифровке находился текст следующего содержания: «
В течение 22-23.6.41 г. на приграничной территории Западного ВО ожидается проведение диверсионной акции разведкой противника. Целью операции является секретный архив, находящийся в областном комитете КП (б) Белоруссии г. Бреста.
Приказываю незамедлительно передать предъявителю настоящей шифровки архивную папку за номером 31547 СС.
При передаче папку № 31547 СС не вскрывать.
Для обеспечения режима секретности и быстрого выполнения задания оказать содействие в транспортировке сотрудника в г. Минск.
Особое внимание обратить на недопущение провокации и распространения слухов о предстоящей войне.
Командующий Западным особым военным округом генерал армии
Д.Г. Павлов»
Михаил Николаевич зачитал шифровку вслух. После чего, в кабинете повисла тишина.
Нарушил молчание начальник НКГБ Сергеев.
– А я знал. Догадывался, что настало время наиболее секретные архивы передать в Минск. Только утром сегодня подписал приказ о подготовке и эвакуации секретных документов. Завтра рано утром эшелоном они будут направлены на Минск, в НКГБ БССР. Вы товарищ Онищенко может уехать с ними.
Сопровождать секретные документы Сергеев поручил ст. лейтенанту госбезопасности Василю Савельичу Курусю. Не знал в этот момент начальник Управления, что поезд задержится в Барановичах. А рано утром 22 июня во время обстрела эшелона немецкими самолетами под Минском ст. лейтенант Вася Курусь погибнет.
– Благодарю, товарищ Сергеев, – Онищенко с удовлетворением наблюдал, какое впечатление произвела на партийных работников шифротелеграмма. Несмотря на то, что время поджимало и следовало поспешить, он ничем не выдал своего нетерпения. Напротив, лениво подошел к графину с водой, нарочито медленно налил в граненый стакан воды, и, размеренно, небольшими глотками выпил.
– Папка, о которой идет речь в шифротелеграмме, находится здесь, – Тупицын указал на сейф. – Но ключи от сейфов с партдокументами хранятся у секретаря горкома. Так по инструкции положено.
Это был неприятный сюрприз. Онищенко поморщился.
– И в чем дело? Вызовите его.
– Это да. Но зачем вам документы сегодня, если вы поедете завтра, – заметил Тупицын.
– Товарищ первый, давайте каждый будет выполнять свои приказы. Сейчас не время для дискуссий, – резко одернул Онищенко.
– Я, разумеется, приглашу секретаря горкома, но прежде чем выдать документы, я должен удостовериться в ваших полномочиях, – ответил Тупицын.
