Магия вихрем пролетела по всему зданию. Столбом поднялась пыль, задергались плотные старые шторы, которые защищали Дворец Бракосочетаний от солнечного света. Выскочила из-под пола мышь, одна, вторая, третья… Совсем скоро грызунов было уже целое полчище, и они рванулись к двери, спеша покинуть здание. Я толкнула её, освобождая дорогу для мышей, и с ужасом отметила, что среди вполне живых и милых тут были и скелеты, спешившие тоже покинуть своё прежнее место жительства… Шествие замыкала сова, мертвая уже лет сто, судя по состоянию костей.

— Мамин фамилиар, — с удивлением прошептал Антвас. — Померла, потому что мама девочки по себе не оставила, никому дар не передала… Заболели в один день, в один день и умерли…

Кажется, старик в какое-то мгновение даже растерял всю свою злобу. Он почти с умилением смотрел на уходящую сову, которая, только попав под солнечные лучи, распалась прахом. Такая же судьба ждала и мертвых мышей; живые же, не видя препятствий, разбежались по улице. На домах в поселке наверняка есть защитные заклинания, так что побегут они прочь отсюда, в поля куда-то, а то и дальше, ведь урожай-то тоже заколдовывали.

Следом за мышами, впрочем, вылетели и шторы, сопровождаемые локальной тучкой. Вода, лившаяся на них с небес, стекала по шторам — и на землю лились уже грязные потёки. Но заклинание универсальной уборки не собиралось останавливаться. Усиленное магией Людвига, удивительно подходившей моей — впрочем, чего поражаться, раз моя сила выбрала его своей истинной парой! — колдовство заглядывало в каждый уголочек, вытряхивало пыль, убирало с такой стремительностью, что я даже не сдерживала восторженную улыбку.

А ведь это мой труд!

Отмылись грязные стекла, очистилась от птичьего помета крыша, дверь стала выглядеть куда приличнее. Засверкал свежим лаком пол, стены — выкрасились сами по себе, и шторы, заштопанные и выстиранные, заботливо заскочили обратно на карниз. Подсвечники, аж позеленевшие от возраста, теперь светились чистотой, и небольшой алтарь тоже аж сиял.

Антвас, подозрительно щурясь и потирая вымытую попутно заклинанием лысину, выдавил из себя улыбку.

— Надо же, — протянул он. — И вправду… Хотите, что ли, здесь церемонию провести?

Я окинула обновленный Дворец Бракосочетаний внимательным взглядом и отрицательно покачала головой.

— Лучше выездную. Мы повозку за вами пошлем.

Только сначала её найти надо, повозку эту. Потому что на телеге священнослужителей не возят!

— И, — старик тут же подобрался, — сколько с меня за эти услуги?

— Да нисколько. Говорила же, безвозмездно. Помочь хочу.

— Уверена? А то я могу заплатить, — прищурился Антвас. — Ты ведь если замуж не выйдешь, каждая копейка на счету будет…

Я вздрогнула. Неужели знает? Может, взять-таки деньги? За работу же! Такое заклинание довольно дорого стоит, особенно на подобных масштабах, ещё и с усилителем истинной пары…

— Нет, — решительно отрезала я. — Денег мне не надо. Я пришла помочь, потому что тут грязно, а вы уже старый человек. Считайте это благородным порывом.

— Благородным порывом, говоришь? — хмыкнул мужчина. — Эти благородные порывы далеко не у каждого случаются, деточка, знаешь?

Я пожала плечами.

— У меня вот случился.

— Кто-то, — прошептал Антвас, — четырнадцатого дня ждет, чтобы все испытания пройти… Не знает, что если день даром прошел, то исчезнет одна бусина, и всё, как не было её! Не подаст копейку старику, думая, что потом тысячу отдаст сиротке, а потом уж поздно…

— О чём это вы? — удивилась я.

— А ты на запястье посмотри своё, — велел мужчина.

Я удивленно покосилась на браслет. Пока колдовала, и думать о нём забыла, подумала — да какое мне до него дело? Тут абы работу закончить… А теперь обнаружила, что он стал гораздо легче. Всё ещё тянул руку вниз, но уже не так сильно.

Ровно на одну четырнадцатую меньше.

Потому что самая первая бусина теперь сверкала белым. Была она намного краше, чем те черные, каменные, прежде тяготившие мне руку, и больше походила на жемчужину.

— Поздравляю, — усмехнулся священнослужитель. — Испытание на бескорыстие пройдено.

— Неужели…

— Осталось тринадцать, — кивнул он. — Но только ты смотри. Не все из них только невесте выполнять. Хочешь, совет дам? Хороший!

— Давайте, — согласилась я.

Нельзя сказать, что Антвас вызывал у меня какие-то очень теплые чувства, но почему-то показалось, что этот совет может пригодиться. И поможет пройти ещё несколько испытаний, какими б они ни были.

— Ты платье у фрау Эдвины пошей. Позови её к себе… На днях. И чтоб жених рядом был! А подруг, коль в гости придут, не гони, с какой бы мыслью не пришли. Они тебе, может, помогут. А коль не помогут, так будешь знать, что всё равно не смогли бы вы четырнадцать испытаний пройти.

Я улыбнулась.

— Спасибо.

И вправду, испытала какую-то странную благодарность по отношению к этому священнослужителю. И домой возвращалась, чувствуя удивительную легкость в теле.

— Как-то медленно вы продвигаетесь, — ядовито отметил за столом Казимир, опять устроившийся на месте маркграфа, во главе стола — благо, уже не на его стуле, а на другом, очевидно, принесенным из комнаты. — Всего одна бусина…

— Один день — одна бусина, — пожал плечами я. — Не наблюдаю никакой медлительности. Наш священнослужитель желает подтвердить нашу истинную любовь, а не начисляет один плюсик уже за то, что жених знает имя невесты.

На самом деле, даже эта первая бусина значила очень много. Когда Гера, прибежав вчера домой, с восторгом в глазах рассказывала о том, насколько ей стало легче, и она ведь даже подумать не могла, что первое испытание будет заключаться в том, чтобы убраться в доме у какого-то священнослужителя…

Что ж, то, как она буквально светилась изнутри, уже было приятно. Я никогда не считал себя большим романтиком, но Гера счастливой становилась ещё красивее. И, кажется, стала ненавидеть меня чуточку меньше. По крайней мере, теперь, сталкиваясь с нею в доме, я не чувствовал, что мне вот-вот полетит в спину нож. И улыбалась ведьма чаще.

Авось, и привыкнет когда-то ко мне. А то очень мало приятного жениться на такой красотке, а любоваться на неё за завтраком да обедом, ну, и там, где надо сыграть счастливую семейную пару.

У меня, правда, был другой вариант завоевания сердца невесты: сказать ей правду. Точнее, полноценную правду, а не тот огрызок, что я ей сообщил. Но, боюсь, моя правда ей даром не сдалась, пошлет куда подальше, заявит, что выдумываю всё.

Ну да и плевать. Поссоримся потом. Когда все бусины будут белыми.

…В обеденный зал Гертруда пришла в окружении великолепных ароматов — и тарелок, которые висели в воздухе вокруг неё. Вчера, поскольку девушке было точно не до того, всё, что я съел — это кусок хлеба да оставшееся после помолвки холодное мясо, вспоминая маму, твердившую, что надо уметь хоть что-то готовить!