Изображение трех визиготских королей Хиндасвинта (642—653 гг.), Реккесвинта (653—672 гг.) и Эгики (687—702 гг.) из Codex Conciliorum Albeldensis seu Vigilanus, составленного в монастыре Св. Мартина в Альбельде в 976 г. и хранящегося в Эскориальской библиотеке (ms. Escorialensis d I 2, fol. 428).

Воспроизведено по:

http://www.vallenajerilla.com/albeldense/visigodos.htm.

До реформ Леовигильда визиготский король также по одежде не отличался от воинов (Roder. Hist. Hisp., II,14). Леовигильд окончательно порвал с номинальной зависимостью от империи, но и сам повел политику на империализацию монархии. Он не только стал чеканить золотые монеты от своего имени (что считалось императорской прерогативой), но и ввел по римско-византийскому образцу монаршьи символы власти, одеяние, соответствующий дворцовый церемониал и службы. Король стал носить мантию, восседать на троне и использовать в качестве символов своей власти скипетр и корону (Isid. Hist. Goth., 51; Roder. Hist. Hisp., II,14)[213]. Уже для Исидора (Orig., XIX, 30, 3) золотая корона – обычный символ как римского императора, так и варварского короля. Наряду с короной обычной одеждой правителя стало платье, вышитое золотом и серебром (Koteybah, p. LXXXI), а также золотой пояс (el-Kouthya, p. 438). Пурпурный плащ – paludamentum – стал обычным атрибутом монарха, на что позднее намекает в эпитафии королю Хиндасвинту (642—653 гг.) епископ Евгений Толедский (Eugen. Carm., 25, l. 18). Однако одеяние из пурпура у визиготов не было только монаршей прерогативой, его носили богатые миряне и даже клир, что последнему было запрещено в 589 г. постановлением Собора в Нарбонне (Conc. Narbon., c. 1, Vives 1963: 146). Согласно арабо-испанской традиции король визиготов Родерик в своем походе в 711 г. носил золотую корону, пурпурную королевскую мантию из сукна, вышитую золотом, жемчугом и рубинами, и обувь (сандалии или башмаки-calciamenta), также украшенную золотом, рубинами и изумрудами, видимо с завязками, еще и перчатки[214]. Подобная богато украшенная королевская обувь напоминает изукрашенные пурпурные сапожки позднеримских-византийских императоров (Theophan., p. 9, ll. 17—18). Белые невысокие сапоги с небольшими отворотами или разрезами голенища показывает у трех визиготских королей испанский Codex Vigilanus (Albeldensis), составленный в 976 г.[215] Вероятно, таковой была не парадная, но будничная обувь монарха. Поскольку после битвы мусульмане обнаружили королевскую мантию Родерика, то кажется вполне вероятным, что он носил ее в ходе сражения, надев поверх доспехов, в качестве своеобразного опознавательного знака для своих воинов.

В целом, говоря о внешнем виде и манере одеяния в середине I тыс. н. э., ясно виден процесс романизации варваров и готов в частности и в то же время варваризации самих римлян. Исходя из данных, полученных в ходе раскопок кладбищ, считается, что к концу VI в. испанские визиготы полностью переняли средиземноморский тип одежды, более пригодный к климату Южной Европы, перестав носить свою одежду из шкур[216]. Уже для Исидора – одежда из шкур (renones) – германская, но не готская характерная одежда (Isid. Orig., XIX, 23,1; 4). А святого Фруктуоза, одетого в козью шкуру, однажды во время молитвы у обрыва охотник без колебаний принял за дичь (Vita Fructuosi, 5), что еще раз говорит о необычности одежды из шкуры в Испании в середине VII в.

Монета-антипианиан Клавдия II Готского (268—270 гг.), отчеканенная в Кизике. Аверс: бюст императора в кирасе, реверс: Трофей с двумя пленными и надписью Victoriae Gothic(ае) («Готские победы»).

Воспроизведено по: Mattingly, Sydenham 1968: 232, № 251. Pl. VI,86.

Монета Антониана Клавдия II, вероятно, кизикской чеканки. Аверс: бюст императора Клавдия, реверс: надпись Victor German («Победитель Германии») и два пленных, сидящих под трофеем, со связанными назад руками.

Воспроизведено по: Robertson 1978: 79, № 86. Pl. 21,86.

Теперь рассмотрим вооружение основных родов готских войск, которые делились на тяжелую и легкую пехоту, а также конницу. Сначала обратимся к вооружению пехоты. У готов пехотинцы, вооруженные по германской традиции щитами, различного рода копьями и мечами, составляли основную массу пехоты. Такую паноплию мы обнаруживаем во многих описаниях. Элементы наступательного вооружения пешего бойца III в. описываются в биографии императора Клавдия II (268—270 гг.), где в приводимом тут письме упоминаются щиты, мечи и небольшие копья (SHA, XXV, 8, 5). Подобный комплекс вооружения существовал и позднее, и у визиготских пехотинцев в 370-х гг., судя по описанию Аммиана Марцеллина (XXXI, 5, 9; 7,12). Еще позднее автор «Стратегикона» в главе, рассказывающей о белокурых народах, пишет: «Вооружаются они щитами, копьями и короткими мечами, висящими у них на плечах» (Mauric. Strat., XI, 3, 2). Данное свидетельство «Стратегикона», как и остальную информацию о белокурых народах, сложно точно датировать. П. В. Шувалов относит их к основному «урбикиеву» блоку сведений в трактате, то есть к рубежу V—VI вв.[217] Под «белокурыми» явно подразумеваются германские народы. Объединение же их в одну главу трактата, в общем, логично, ведь многие черты военного дела германцев, в частности тактика и вооружение, были во многом схожи, однако, естественно, существовали и различия, связанные с природными условиями, с преобладанием того или иного рода войск и т. д. Об этой схожести, с точки зрения внешнего наблюдателя, военной культуры (остро)готов, вандалов, визиготов и гепидов прямо говорит Прокопий (Bel. Vand., I, 2, 2—5), видимо, передавая традиционное мнение: «Все они, как сказано, отличаются друг от друга именами, а во всем остальном ничем не различаются». Очевидно, автор «Стратегикона» имел в виду и готов. Причем без различия пеших, конных воинов, хотя короткие мечи подходят, скорее, для вооружения пехотинца, а не всадника.