– Вам лучше попросить об этом журналистов, – ответила Лоррейн, взглянув на часы. – Они печатают что хотят.

– Послушайте, Салли-Энн ходила на эти курсы для беременных. Она увидела их рекламу в местной газете. Пару раз она просила пойти туда с ней, но я, разумеется, отказался. Это было бы неправильно. Думаю, она видела для нас какое-то совместное будущее, надеялась, что я брошу Лесли и своих детей. Но я не собирался этого делать. Короче, на занятиях Салли-Энн подружилась с несколькими женщинами из группы, а особенно близко сошлась с одной. С Амандой Симкинс. Они моментально нашли общий язык.

– И?.. – потеряла терпение Лоррейн. – Вы когда-нибудь встречали ее?

– Несколько раз, – ответил Райдер. – Но она не понравилась мне с самого начала.

В этих сведениях не было ничего важного, но Лоррейн позволила ему продолжить.

– Обычно они занимались дыхательной гимнастикой и йогой, учились определять первые признаки начавшихся родов и менять подгузники, – Райдер на мгновение прервался, – ну и всякой подобной чепухе.

Он состроил гримасу, означающую, что никогда этого не поймет.

– Во всем этом для меня нет ровным счетом ничего необычного. Беременным женщинам свойственно ходить на подобные занятия и заводить там подруг, – отозвалась Лоррейн, соскальзывая с края стола. Она скрестила руки на груди и с усмешкой добавила: – Можете даже не говорить, держу пари, что после курсов они отправлялись пить кофе.

– Они действительно пили кофе, – подтвердил Райдер. – Но хотите узнать об этой женщине кое-что странное?

Он тоже поднялся с места. Райдер оказался намного выше Лоррейн, так что она подняла взгляд на его небритое лицо.

– Что ж, продолжайте. – Ее рука легла на дверную ручку. Инспектор больше не могла ждать.

– Аманда Симкинс даже не беременна.

Они не стали говорить инструктору курса, что пришли. Вместо этого остались ждать в коридоре старого здания баптистской церкви, глядя через прямоугольную стеклянную вставку в двери на дюжину или около того женщин на различных сроках беременности, корчащихся на ковриках для йоги.

– Когда ты была беременна, ничем подобным не занималась, – заметил Адам с кислой улыбкой.

– Нет. Я была слишком занята поимкой преступников, чтобы выкроить время для подобной роскоши, – ответила Лоррейн.

Проводившая занятия инструктор Мэри Ноулз то и дело поглядывала на них в щель футом шириной, все больше и больше хмурясь. В конечном счете любопытство взяло над ней верх, и, как только женщины улеглись, укрывшись покрывалами, жалюзи опустились, а свет убавился, она подошла к двери и резко дернула ее на себя.

– Чем могу вам помочь? – яростно прошептала Мэри.

– Я – инспектор уголовной полиции Лоррейн Фишер, а это – инспектор Адам Скотт.

Они предъявили Мэри свои удостоверения.

– Мы из отдела по расследованию особо тяжких преступлений.

Лоррейн немного помолчала, чтобы вся важность этого визита дошла до сознания инструкторши.

– Мы хотели подождать, пока ваши занятия закончатся, но… – Лоррейн прервалась и многозначительно вскинула брови.

– Это насчет бедной Салли-Энн, не так ли? Лоррейн кивнула:

– Нам интересно все, что вам известно о ней. В частности, хотелось бы узнать о женщинах, с которыми она подружилась на ваших занятиях, таких как Аманда Симкинс.

– О, понимаю, – примирительно произнесла Мэри Ноулз. – Речь идет о курсе занятий в Бордсли-Грин. Я веду несколько курсов в разных районах Бирмингема. Мои занятия очень популярны.

– Если хотите, мы можем подождать, пока вы закончите, – предложил Адам, бросив взгляд через приоткрытую дверь на лежавших на спине женщин. – И обстоятельно поговорить после ваших занятий.

Это было очень кстати: несколько женщин зашевелились, явно от неудобства.

– Я закончу через пять минут, – сказала Мэри. – Сейчас они просто расслабляются. Это важно.

Лоррейн с Адамом отошли к деревянной скамейке и принялись ждать. Ах, как бы Лоррейн хотелось расслабиться! Тяжко вздохнув, она обернулась. Над ними, на доске из прессованной пробки, было приколото несколько сообщений о событиях, происходящих в этом заведении. О проводимой здесь барахолке, продаже шоколадных пирожных брауни, молодежной дискотеке. Какие-то мероприятия уже прошли, и рекламные листовки устарели. Здесь же висело объявление о занятиях для беременных под руководством Мэри Ноулз. Судя по всему, помимо основной работы она занималась еще и сдачей в прокат бассейнов для родов в воде.

– Это напоминает тебе о собственных родах? – спросил Адам, пока они ждали.

– Не совсем, – бросила Лоррейн.

И в тот самый момент, когда она пожалела, что не может ответить «да», дверь распахнулась, и из зала потоком поковыляли вразвалочку болтающие женщины. Для того чтобы некоторые из них могли свободно выйти, пришлось открывать обе створки двери. Дочерям четы инспекторов было сейчас четырнадцать и семнадцать, девочки казались почти взрослыми, и мысли о том, как неумолимо летит время, навевали на Лоррейн грусть. Женщины из дородовой группы только начинали свой путь, им еще предстояло погрузиться в мир бессонных ночей, бесконечных подгузников и угрызений совести по поводу комплекса материнской неполноценности. И Лоррейн вдруг испытала колоссальное облегчение от осознания того, что подошла к этому этапу своей жизни без свойственных матерям психологических травм. Она ведь была хорошей матерью, не так ли? И теперь, когда девочки стали старше и самостоятельнее, когда они выросли красивыми, нежными, общительными и старательными, у Лоррейн чисто теоретически появилось больше возможностей заниматься тем, чем она хотела, в ту малую часть свободного времени, которая у нее оставалась. Она просто никогда этого не делала. «Хотя некоторые используют свои возможности на полную катушку», – подумала Лоррейн, бросив злобный взгляд на Адама.

– Теперь можете зайти, – позвала Мэри из зала после того, как оттуда вышла последняя женщина. Инструкторша подняла жалюзи на высоких окнах, и лучи низкого зимнего солнца скользнули по пыльному деревянному полу. Мэри всунула руки в серый верх от спортивного костюма и застегнула молнию, прижав тесной кофтой вздернутые груди. От Лоррейн не укрылся внимательный взгляд Адама, сосредоточившийся на груди. Это выглядело жалко.

«А вдруг на самом деле это я выгляжу жалко, замечая его внимание к другой женщине?» – спросила себя Лоррейн. Или, возможно, Адам и вовсе не смотрел на эту грудь, и она просто все себе придумала? Что ж, тогда у нее паранойя. Наверное, им в конечном счете все-таки стоит записаться на прием к другому семейному психологу.

– Итак, – решительно, будто это она собирается что-то узнать, произнесла Мэри, – Салли-Энн Фрайт.

Она разбила слова на четкие слоги, и из-за этого у Лоррейн возникло ощущение, будто бедняжка Салли-Энн по-прежнему жива. Она вспомнила мать погибшей девушки, Дафну, и то, какой странно сдержанной, контролирующей себя казалась та, несмотря на ужасную смерть дочери. «Если бы это была одна из моих девочек…» Лоррейн вздрогнула, настойчиво отгоняя от себя эту мысль. Не стоит забывать о золотом правиле любого детектива: не примерять расследуемые дела на себя. Никогда.