Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Кос иногда задумывался, каково бы это было – уйти из воджеков и присоединиться к Хазде, лиге добровольцев, охраняющих закон во всем остальном мире, за границами Столицы Равники.
Потом он увидит что-нибудь – знакомого торговца, монумент, башню – и подобные мысли сразу же покажутся ему смехотворными. Он не ушел за 110 лет и не собирался уходить сейчас.
Глава 6
Самец Девкарин убивает. Самка Девкарин делает смерть менее постоянной. Это дары нашего вида, и в них мы достигаем равновесия.
24 Зуун 9999 П.Д., раннее утро
Далеко внизу под ногами Агруса Коса кентавр спасался бегством. В его боку торчала пара стрел, и одна его задняя нога подволакивалась через каждую пару шагов. Он был стар даже для кентавра – не менее трехсот лет, судя по сутулому гнедому крупу с проплешинами, длинной белой бороде и гриве, хлещущей в промозглом сыром воздухе нижнего города. Сбиваясь с рыси на галоп, он скакал по узкому проходу между двумя массивными осыпающимися строениями. Он остановился, втянул носом воздух и нервно осмотрел открытые окна, смотрящие на него со всех сторон.
Он совершенно заблудился.
Кентавр отдышался, тяжело переводя дыхание, затем прокашлялся. Чем ближе он приближался к дымящимся вентиляционным шахтам Адовойдыры, тем воздух становился все хуже, а его древние легкие и без того были поражены с полдюжины болезней. Он растеряно оглядывался налево, направо и назад через плечо. Он не видел никаких признаков стаи хищников, следовавшей по его следам, а его обоняние все еще на что-то годилось. Ему показалось, что он что-то услышал сзади, в тени постройки, просевшей за время отчуждения. Стебли ползущих растений, мох и плесневые грибы заполняли каждую трещину и щель некогда строгого, углового сооружения, еще пятьдесят лет назад бывшего жилым. Теперь Сестры и их верховная жрица Девкарин, матка Савра, отдали его двум элитным классам Гильдии Голгари – эльфам Девкарин и тератогенам. Кентавр не принадлежал ни к одному из этих классов, ни, собственно, к Гильдии Голгари. Он просто заблудился, как и многие посетители Старого Рава, решившие побродить по нему чуть подольше.
Кентавр прокашлялся снова, в этот раз, отхаркивая кровь.
Прямо над ним, что-то носом втянуло воздух. Старый кентавр посмотрел наверх и уткнулся в лицо, закрытое маской в виде черепа поверх черных пронизывающих глаз. Не закрытый маской рот произнес: «Бу».
Охотник - бледный эльф спрыгнул с полуразрушенной стены на сутулую спину кентавра. Он не воспользовался ни стрелой, ни длинным ножом, пристегнутым к его поясу, а вместо этого обхватил шею своей жертвы руками. Кентавр издал сдавленный вопль и понесся по одной из сотен узких и опасных улиц нижнего города, тщетно пытаясь стряхнуть с себя нежеланного наездника.
Охотник сдавливал хватку с каждой секундой, и вскоре старик споткнулся, попытался встать, но уже не смог. Эльф в маске нажал большими пальцами в основание черепа своей жертвы и резко провернул голову кентавра, оборвав его жизнь с одним звонким хрустом. Он отпустил голову кентавра, безжизненно повисшую на боку, и слез с его спины.
Охотник посмотрел в затуманенные мертвые глаза кентавра, подумал закрыть их, но решил не возиться с этим. Они скоро понадобятся кентавру, хоть и ненадолго.
Эльфа звали Джерад, и ему было скучно.
- Я разочарован, - сказал Джерад. Он обошел труп кентавра и рывком выдернул стрелы из его тела. Кровь обрызгала его руки и обнаженную грудь. С легкостью заученного ритуала он вытер кровь с каждой стрелы по одному разу о щеки, затем острым наконечником одной из стрел разрезал кончик своего языка. Он попробовал на вкус смесь своей крови и крови кентавра, смакуя короткий миг триумфа удачной охоты. Затем он разломил обе стрелы пополам и отбросил их в сторону. Джерад никогда не использовал одну и ту же стрелу дважды.
- Я не охотился на таких, как ты уже десятки лет, - сказал эльф, обходя кентавра снова, чтобы посмотреть в его остекленевшие безжизненные глаза.
Мертвый кентавр ничего не ответил.
- Крепись, - продолжал Джерад. Он провел рукой по своим спутанным черным дредам, дав возможность нескольким жучкам сползти с них ему на запястье. Девкарин отдал насекомым беззвучный приказ и сбросил их на пол. Жуки быстро расползлись во мраке в поиске расположения истинной жертвы. Когда они достигнут ее укрытия, их примитивная нервная система направит охотника в это место и поможет вести наживку по нужному маршруту.
– Твоя смерть принесла двойную пользу, - продолжил эльф. – Тебя используют для важной миссии, а также тебе удалось убедить меня, что кентавры не стоят того, чтобы на них охотиться.
Эльф вглядывался в глаза мертвого существа еще несколько секунд. Затем его верхняя губа поморщилась в легком презрении.
- Я знаю, что ты там. Выходи уже.
При нормальных обстоятельствах, призрак появился бы сразу после смерти и безобидно бы бродил по местам, которые он знал при жизни. А через пару недель он бы просто растворился. «Нормальные» привидения варьировались по насыщенности и протяженности существования, поэтому никто не знал, чего можно было ожидать от того, кто умер по естественным или ожидаемым причинам. Но умерший насильственной смертью, особенно если насилие было неожиданным и непонятным для жертвы, часто восставал опасным фантомом – искателем, безумным и смертоносным. Он был способен уничтожить разум любого живого существа силой собственного душевного страдания. Иногда такие фантомы замыкались на конкретном живом существе, которого они обвиняли в своей смерти, но чаще всего разъяренные призраки просто набрасывались на любого, кому они могли нанести вред – живых, зомби или других призраков. А нанести вред они могли практически всему, что обладало разумом.
Труп кентавра на мгновение озарился голубым светом, затем его искаженная полупрозрачная копия медленно поднялась над телом – призрачная пародия кентавра, рожденная в тот самый момент, когда Джерад сломал ему шею. Голова призрака кентавра - по крайней мере, образ его головы, который отобразила его мученическая душа - свисала под углом в девяносто градусов и открыла рот для крика.
- Сейчас! – рявкнул Джерад. Пара эльфиек в облегающих кожаных доспехах и темно-зеленых шлемах, украшенных черепами животных, тихо скользнули от стен, в тени
