Что ж, пусть ему будет хуже. Она не отступит.

Тони страстно желал, чтобы Шеннон вновь оказалась в его постели, но она ухитрилась между приготовлением сэндвича и разговором о яичнице разрушить стену, разбудить воспоминания, которые лучше оставить в прошлом. Это отвлекало. Причиняло боль. Ни к чему не вело.

И теперь в нем бушевала злость.

— Ну, и что это будет? Секс здесь или в твоей комнате? — поинтересовался он.

Шеннон не дрогнула, не ушла. Ее мягкая рука по-прежнему лежала на его руке. Она смотрела на него, и в ее глазах за стеклами очков плескалась печаль.

— К этому ты шел всю неделю?

Тони перевел взгляд на ее пеньюар. Кружево спускалось на грудь, которую его руки жаждали познать вновь.

— Я с самого начала ясно сказал, чего хочу.

— Ты в этом уверен? — резко спросила она.

Шеннон соскользнула со стула, обошла стол и приблизилась к нему, стуча каблучками по кафельному полу. Полы ее пеньюара коснулись его ноги.

— Не путай меня с твоей матерью, — потребовала она.

— Боже правый, ни в коем случае. — Тони посадил Шеннон к себе на колени и склонил голову, полный решимости доказать ей это.

— Подожди. — Она остановила его, положив руку ему на грудь. Ее ладонь остудила горячую кожу мужчины, успокоила и возбудила одновременно. Эта женщина всегда была клубком противоречий. — Ты пережил страшную травму в очень юном возрасте. Никто не должен терять родителей. Мне очень хотелось бы, чтобы этого не было.

— Мне тоже.

— Скажи, не потому ли ты помог мне, одинокой женщине с ребенком, что хотел успокоить дух твоей матери? А может быть, ты пытался таким образом прогнать призраков, которые мучают тебя?

Боль подлила горючего в его и без того пылающую душу.

— Ты, наверное, провела много времени, размышляя об этом? — горько усмехнулся Тони.

— То, что ты говорил сегодня днем и сейчас, заставило меня задуматься.

— Ну спасибо за психоанализ, — сказал он хрипло. Ему хотелось, чтобы Шеннон ушла. — Я предложил бы тебе плату за сеанс, но в таком случае мы опять начнем ссориться.

— Похоже, ты напрашиваешься именно на это. — Ее взгляд смягчился, в нем появилось сочувствие, и это сочувствие проникло в сердце Тони. — Извини, если я сказала лишнее и задела тебя за живое.

За живое? Она выпустила наружу его эмоции. Тони словно опять слышал выстрелы — в него, в братьев, в мать…

По-видимому, ему необходима хорошая пробежка по берегу. Так в чем проблема? Берег рядом.

Шеннон соскользнула с его колен, и он ощутил острый укол разочарования. Но женщина не ушла. Она взяла его за руку.

— Шеннон, — процедил Тони сквозь зубы. — Я еле сдерживаюсь. Так что, если ты против немедленных занятий любовью, иди в свою комнату.

Она не отпускала его. Холодная, спокойная.

— Ты не знаешь, что делаешь. Зачем тебе хоть капля того зла, которое во мне бушует?

Она наклонилась, медленно и осторожно, и прижала губы к его губам. Никаких движений. Только соединение губ и рук.

— Шенни, — прошептал он, — прикажи мне уйти.

— И не надейся. У меня появился вопрос.

— Валяй! — Тони приготовился к новой эмоциональной пытке.

Она положила его руку себе на грудь:

— У тебя есть презерватив?

Облегчение захлестнуло его, как приливная волна.

— Черт, конечно! Целых два, в моем бумажнике. Я предчувствовал, что взрыв может произойти в любую секунду. А для меня самое важное — твоя безопасность.

Тони встал и подхватил ее на руки. Шеннон мурлыкнула в знак одобрения, обняла его за шею и раскрыла губы для поцелуя. Мягкое прикосновение ее груди довело Тони до исступления. Сладость губ Шеннон, ее самой внушила ему желание овладеть ею немедленно, прямо здесь, на столе.

Он провел губами по ее подбородку, вниз, до ключицы. Запах лавандового мыла напомнил ему, как они вместе стояли под душем.

— Надо бы пойти наверх, — пробормотал он.

— Кладовка ближе. — Шеннон куснула его нижнюю губу. — И там пусто. Можно запереть дверь. Ты мне нужен немедленно.

— Ты уве…

— Молчи. — Ее руки скользнули под его рубашку. — Я хочу тебя. И не собираюсь ждать.

Тони понес ее к кладовке. Шеннон целовала его шею, подбородок, шептала слова любви, и он шел быстрее, быстрее. А ее светлые волосы летели за ними. Изящные ночные туфельки едва держались на пальцах ног.

Тони плечом толкнул дверь и вошел в кладовку размером с маленькую спальню. Воздух был пропитан ароматом сухих трав, запахом земли. Он снял с Шеннон очки и положил их на полку, рядом с бутылками с водой.

Дверь закрылась, все погрузилось во тьму, и его чувства обострились. Шеннон потянулась к выключателю, но Тони остановил ее:

— Мне не нужен свет, чтобы тебя видеть. Твое прекрасное тело впечаталось в мою память. — Его пальцы скользнули по ее ноге, распахнули пеньюар.

— Я сыта твоей сдержанностью. Верни мне моего ласкового Тони. — Ее хриплый голос наполнил кладовку зовом вожделения.

Он сжал бедра женщины, откинул ее голову назад, прокладывая губами путь к груди. Затем легким движением сбросил пеньюар с ее плеч и нашел сосок. Зачем, ну зачем ему свет? Тони изучил ее тело, знал, как дразнить, и возбуждать, и услаждать ее. Жадными руками Шеннон сорвала с него рубашку.

Прохладный воздух остужал его спину, тепло Шеннон согревало его грудь. Тони погладил ее мягкий живот, поддел пальцем кромку трусиков. Он осторожно тянул тонкую ткань, пока трусики не оказались на полу.

Шагнув ближе, он положил руку Шеннон на застежку своих джинсов. Радость от ее прикосновения охватила Тони. Шеннон. Наконец-то. Это Шеннон.

Он расстегнул джинсы. А она ласкала его — слаще, слаще с каждым движением. Тони закрыл глаза.

Рука Шеннон опустилась к нему в карман и достала бумажник. Раздался легкий треск — она открыла пакетик. Ее ловкие пальцы с удивительной точностью натянули на него презерватив.

— Пора, — прошептала Шеннон, — на стуле или у двери — не важно, лишь бы ты оказался внутри меня.

Растущее желание подавило последние остатки его сдержанности. Тони хотел ее. Жаждал. Он прижал женщину к двери.

Шеннон торопила Тони. Она обвила его ногами и раскрылась ему навстречу. Туфельки упали на пол, но она, кажется, не заметила. Он вздохнул и вошел в Нее.

Бархатное тепло окружило Тони, позвало глубже, искры засверкали перед глазами. Никогда еще он не испытывал ничего подобного. Мужчина готов был упасть на колени.

Тони сосредоточился на Шеннон. Он проникал в нее все глубже, ласкал, ловил подтверждения того, что экстаз женщины равен его экстазу. Шеннон дышала все учащеннее, все громче стонала от наслаждения. Сладкие спазмы предупреждали Тони о приближении оргазма.