— Так! — глубокомысленно изрек Слезкин и наклонилдоску над ковром.

На пол посыпались с нежным шуршанием зеленые бумажки.

— Ой! — неожиданно тонко взвизгнулавпечатлительная вдова Лапушкина и прижала полную веснушчатую руку квзволнованно заколыхавшейся груди.

— Ох ты, мать твою! — в один голос с ней крякнулПотапов и по непонятной ассоциации впервые в жизни перекрестился.

— Доллары, — севшим от волнения голосом поделилсяпрактикант Синичкин с окружающими своими наблюдениями, — много.

— Вот вам и мотив, — обращаясь в основном кСлезкину, резюмировал Мартиросов.

Капитан Слезкин, естественно, тоже не мог промолчать. Оннаклонился над зеленой россыпью и трагическим тоном скомандовал:

— Срочно оприходовать и переписать! Понятые, потомопись подпишете. Номера банкнот обязательно указывать.

Во время длительной и плодотворной работы по переписываниюсвободно конвертируемых купюр старший лейтенант Мартиросов, по-прежнемуобращаясь преимущественно к старшему группы, развивал свои соображения поповоду расследуемого преступления:

— Они свет выключили, чтобы в квартиру легчепроникнуть, чтобы на лестнице их никто не заметил, так?

— Ну, допустим, так, — нехотя соглашалсякапитан, — да и при свете никто бы внимания не обратил…

— Когда свет погас, потерпевшая хотела свечку зажечь,да не успела — на нее напали.

Хотели узнать, где она деньги прячет…

— Но следов пытки не обнаружено! — радостнопрервал слишком умного подчиненного Слезкин.

— А они в ванне ее пытали: подержат под водой, потомвыпустят на минутку, чтобы отдышалась.., да не рассчитали, она и умерла.

— Поменьше фантазируй, старший лейтенант! —поставил его Слезкин на место. — Записывай: купюра достоинством стодолларов, номер…

Михаил подъехал к первому адресу из списка. В большомпомещении на Каменноостровском проспекте кипела работа. Внутри огромноговитринного окна, как рыбы в аквариуме, копошились двое парней в рабочихкомбинезонах, монтируя светильники. Снаружи еще несколько человек устанавливалидлинную раздвижную лестницу, явно подбираясь к огромной рекламной консоли.

— Мужики! — окликнул Котенкин одного изпролетариев. — А где ваше начальство?

Кто тут командует-то?

Мрачный детина, державший во рту несколько огромных гвоздей,что-то пробурчал, но по причине гвоздей совершенно неразборчиво. Остальныеучастники трудового процесса никак на Михаила не реагировали.

— Эй, орлы! — повторил Котенкин попытку. —Где ваш начальник?

Мрачный детина сплюнул гвозди в ладонь и явственно произнес:

— А кому и кошка начальник.

Отчаявшись добиться результата на первой линии обороны.Мишка толкнул дверь и вошел внутрь.

По полу ползал на карачках худой рыжий человек, подгоняя однук другой полированные кафельные плитки.

— Куда прешь! — истерично воскликнул он,поднявшись на ноги и оказавшись невероятно высоким. — Куда прешь, мормонне-, дорезанный? Клей еще не встал!

Михаил застыл на пороге и повторил, что ищет начальника.

К счастью, плиточник очень хотел от него избавиться, ипоэтому, повернувшись в глубину помещения, зычно крикнул:

— Семеныч! Тут тебя какой-то мормон спрашивает!

Котенкин очень удивился, почему плиточник записал его именнов мормоны, а, например, не в адвентисты седьмого дня, но предпочел не уточнятьу него, а дождаться наконец представителя здешнего руководства.

Появившийся на крик Семеныч оказался невысоким, но довольнопузатым и подвижным мужичком лет сорока с такой густой вьющейся шевелюрой, чтокоричневая замшевая кепка торчала на ней, как на мотке колючей проволоки, то идело норовя соскочить. Подкатившись к Михаилу, как колобок, и вытирая на ходувымазанные чем-то белым руки, Семеныч скользнул по Мишиной фигуре круглымиблестящими глазами и осведомился:

— Вы из Центра размещения рекламы?

Так мы с Шемаханской обо всем договорились, у нас на первыйквартал льгота и все вперед проплачено!

— Да нет, — протянул Михаил, — я не…

— А, так вы, наверное, с Лифляндской?

Так мы за аттестацию еще во вторник перечислили!

— Нет, я…

Семеныч, не давая посетителю вставить слова, горячейскороговоркой пресек его попытку объясниться:

— А если вы из муниципального образования, так это уженаглость! Мы еще и открыться не успели, а вам уже денег давай! Это просто ни вкакие ворота! Тоже мне, начальство нашлось! Мне в городском отделе торговли такпрямо и сказали, чтобы с муниципальным образованием никаких дел. Вы даже иправа не имеете проверки проводить!

— Да не оттуда я! — в полный голос закричалКотенкин. — Я по другому делу!

— А если не оттуда, — Семеныч отстранился иуставился на Мишку подозрительным и недобрым взглядом, — так какого тебечерта надо? Крыша у нас есть, если что, я бандитов вызову, так что…

— Я из «Домовенка», — быстро вставил Михаил, покаподозрительный Семеныч не перешел от слов к делу, — мне для Городскогобюро регистрации нужно с нашего договора ксерокопию снять.

— Откуда? — переспросил Семеныч. — Изкакого-такого «Ведьменка»?

— Из «Домовенка», — повторил Михаил, — изагентства недвижимости «Домовенок». Вы ведь через нас это помещение покупали?Директор у нас был — Борис Борисович, только он недавно умер, сердце, я покаисполняю обязанности, ну и в ГБР потребовали копию договора, а после БорисаБорисовича в делах такой бардак. Я наш экземпляр не могу найти, вот к вам иприехал, мне бы снять ксерокс с вашего экземпляра… — Убедительным потокомправдоподобных слов Мишка пытался внушить Семенычу доверие к своей сомнительнойперсоне, но тот явно был не так прост и смотрел на Михаила с все большимнедоверием.

— Как, вы сказали, агентство ваше называется? —наконец поинтересовался он голосом ведущего популярной телевикторины,спрашивающего у игрока девичью фамилию королевы Нидерландов.

— «Домовенок», — не задумываясь, ответил Котенкин.

— Первый раз слышу, — отрезал Семеныч.

— Как — первый раз? — возмутился Михаил. — Выже через нас покупали это помещение!

— Первый раз слышу! — как автомат, повторилСеменыч.

— У нас же с вами договор! — несколько скисая иотступая к дверям, проговорил Котенкин.

— Покажите! — потребовал Семеныч и протянул руку.

— Так я же вам сказал — у Бориса Борисовича в делахбардак. И договор затерялся…