Да если там рабство, то за такими мужиками начнется самая настоящая охота. И меня не забудут – моя внешность тут в диковинку. Вот блин! Не мог Акатош свой мечик заховать в тихом местечке поблизости?

Я уж было затосковала, но оборотень медленно заговорил:

– Через границы земных королевств ходит караван. Идет ровно до садов раш. Люди в этих караванах неприкосновенны, они едут исцеляться от страшных недугов.

– Что за сады раш? Почему исцеляться?

– Ну, есть там куст, только в песках растет, больше нигде. Он целебный целиком, особенно корни, но его молодые побеги могут исцелять самые тяжелые недуги. Их срывают и едят свежими каждый день в течение месяца, люди и живут там все это время. Рядом деревня, дома там для больных… Есть у меня товарищ один, который вот так ездил, лечил тик, заикание и язву на ноге – его волк покусал. Вернулся здоровый, но бедный. Стоит это… очень дорого. Да и не все лечит – врожденное, например, или совсем уже стариков не вылечить никак.

– То есть, предлагаешь прописаться в этот караван?

– Можно, – протянул Игор, – только где денег взять? Хотя мы на островах. Тут много чего интересного есть, что будет в цене на большой земле…

Акатош в нашем обсуждении не участвовал, но слушал с интересом. И вздрогнул, когда я, внимательно на него поглядев, вежливо спросила:

– А вы оружием же владеете?

Бог осторожно кивнул и поспешил сообщить, что он никому не причиняет вреда.

– У меня есть идейка, как попасть в караван. Им же нужны хорошие наемники? Вот вы ими и станете. А я сыграю роль больной. Намалюю язв побольше да пострашнее. Ну что?

– А неплохо, – протянул оборотень, и Акатош тоже кивнул. Ну посмотрим.

Я обратилась к богу:

– А сделайте, пожалуйста, злое лицо. Ну, как у наемников. И что-нибудь грубое скажите. Ну же, давайте!

– Что грубое? – прошептал Акатош, явно не понимая, что я от него хочу.

– Ну там: «Ты, щенок, учить меня тут удумал?!» Повторите, пожалуйста.

Несчастное лицо Акатоша выражало крайнюю степень офигевания, но он покорно повторил:

– Ты… Ну, щенок, не учи меня, хорошо?

И все это с самым разнесчастным выражением лица. Ни мимики яркой, ни жестикуляции.

– А теперь давайте вы представите, что вы – телохранитель, и что вам надо защищать прекрасную девушку от преступников и злодеев. А они над вами смеются и говорят, что вы – дурак.

Акатош задумался, нахмурился. По лбу пробежала морщинка, брови насупились, и я уже ждала чего-то фееричного, но…

– А зачем они надо мной смеются? И зачем мне надо такое представлять? Я не люблю драться, просто попрошу их уйти и все. Меня всегда слушали.

П-ф-ф-ф!

– Вы теперь человек, и вести себя надо, как люди, понимаете?

Акатош на меня недоуменно посмотрел и пожал плечами. Я вспомнила тихим добрым словом Антонину Павловну Шехратову, «вахтанговского» профессора, мастера сценического искусства на нашей кафедре. Это она из полена делала говорящего веселого мальчика, из косноязычного бурята – прекрасного фактурного японца, из тонкой нежной девочки – прожженную стерву. Она могла все. Я, конечно, не она, но уроки ее помню. Может, чего и выйдет? Я засучила рукава, заставила Акатоша подняться с завалинки и принялась репетировать.

***

Игор, наблюдая за попытками иномирянки растормошить Акатоша, едва сдерживался, чтобы банально не заржать.

А вообще идея была неплоха: они в караване будут привлекать слишком много внимания, а если добираться до песков самим через портовый городок, то можно запросто оказаться в рабстве. Кого возьмут в караван? Наемника, хорошо владеющего оружием, оборотня, который тоже силой не обделен, иномирянку, которая прикинется несчастной больной, жаждущей исцеления. Идеально… Почти. Потому что Акатош, хоть и поддержал такой план, выдать что-то более-менее похожее на человеческую реакцию не мог. Уже на моменте «представления караванщикам» он нервничал, порывался отправиться спать и вообще не понимал, зачем им надо представляться.

Женя злилась, пыталась объяснить. Игор подключился, рассказывал обычаи, порядки и правила, особенности и тонкости. Акатош слушал с интересом, поражался очевидным вещам, переспрашивал и уточнял. Погружался. Его удивляло все: и денежный оборот, и принятый в песках приветственный поклон, и любимые блюда горцев в трактирах, и особенности пивоварения, и то, что люди ездят на лошадях, и что лошадь нужно запрягать…

Игор и Женя схватились за головы.

– Такой «наемник» вызовет больше вопросов, чем если он просто заявит, что он – бог Акатош, – пробормотал Игор, сдаваясь.

– Если просто заявит, что он – бог Акатош, – задумчиво протянула Женя. Прищелкнула пальцами, ловя мысль.

– А это неплохо… Акатош, а вы можете просто всегда молчать и иногда мычать? И изредка пускать слюни на подбородок.

– Зачем слюни? – изумился бог.

– Ладно, можно без слюней, – согласилась Женя. – Но мычать-то можете? Покажите?

Бог тяжело вздохнул. Промычал что-то невыразительное и явно матерное.

– Вот так, отлично!

Иномирянка обрадовалась. А потом ляпнула такое, от чего у несчастного бога задергался глаз.

– Вы будете моим сыном, который повредился головой. Упал с… ну, допустим, с лошади! И мы едем вас лечить в пески. А Игор будет…

– Папой! – хохотнул, не сдержавшись, оборотень.

– Прабабушкой с подагрой и прострелом! – съехидничала иномирянка. – Будешь наемником, за денежки.

– Мне повезло. А вот тебе – не очень, – посочувствовал оборотень, глядя на бога.

Акатош на это только вздохнул. Но кивнул, соглашаясь. Мычать и молчать явно проще, чем пытаться понять, зачем нужно притворяться.

Силы надо поберечь. А ведь их и так осталось совсем немного. Главное, успеть добраться до клинка. Слабость разливалась по телу, стучала медленно в сердце, вызывала мерзкую дрожь пальцев. Слабость не давала сосредоточиться, поглотила разум ленивой серой пеленой. Но ничего, надо снова поесть той чудной рыбы и фруктов, поспать, и силы жить снова появятся. До следующего вечера. А там опять – еда, сон… Как же это тяжело – быть человеком!

***

Оборотень порывисто вскочил, неловким движением разворотил костер. Пошатнулся, но на ногах устоял.

– Началось? – спросила Женя.

Игор кивнул, не отрывая взгляда от неба, где золотилась круглыми боками выглянувшая луна. Вытянулись пальцы с огромными длинными когтями, отбрасывая жутковатую тень.

Акатош отошел, кивнул иномирянке.

– Нам надо уйти. Игор сейчас не сможет себя контролировать.

Она согласилась, покосившись на застывшую мужскую фигуру, которая с каждой секундой менялась.