– Ты шутишь?!

Это уже полетело в спину Муранова.

Тот все же услышал, остановился и вернулся обратно, подойдя к ней вплотную:

– Похоже на шутку, Огнева? Ну так давай, серьезно – решайся! Я живу сейчас отдельно от отца, получил от него в подарок суперберлогу. Переедешь ко мне, будешь жить со мной? Да-нет, быстро!

– Жить вместе с тобой?.. Как… в каком смысле?

– А что тут непонятного… – Гильс усмехнулся, окинув ее насмешливым взглядом. – А вот так же, как только что в доме тролля, в его комнате. Только в моем доме.

– Я только заехала к Бертиловым ненадолго, – Влада чуть сбавила тон, сообразив, что именно это Муранова задело сильнее всего. – Просто так заехала, а рубашку его надела, потому что… мерзла.

– Меня не интересует твое глупое вранье. Быстро отвечай – едешь ко мне или нет?

– М-м-м… Мне ведь еще пятнадцать. И я к таким отношениям не…

– Стоп, – вампир оборвал ее на полуслове. – Я что- то не понял, Огнева. А какая связь между «твоими пятнадцать» и переездом ко мне? Может, ты решила, что я буду приставать к тебе? Да это еще заслужить надо, как и мое внимание. И уж тем более не в моем вкусе зареванные девушки со спутанными волосами и в таком жалком прикиде.

Такие слова от парня, тем более от Гильса, было очень стыдно услышать. За время жизни в Огоньково она действительно запустила себя, иногда неделями не смотрясь в зеркало. Просто в своей депрессии она совсем забыла о внешности, которая когда-то очень нравилась Гильсу.

«Вот я идиотка. Хорошо же он меня на место поставил!»

– Я даже не подумала о таком, Гильс…

– Еще как подумала, – рассмеялся вампир, уловив и ее невольное движение поправить прядь волос, после чего она спрятала руки. – Но лучше подумай о другом. Ты ведь в тайном мире не просто студентка Носфера, вампир с непростой кровью и судьбой. Мы с тобой однажды все решили, ты – решила быть со мной любой ценой, я – решил, что ты мне нужна. С тех пор случилось много плохого, я даже хотел заставить тебя убивать, чтобы ты не погибла от голода…

– Да я каждый день в Огоньково ждала, что услышу приказ от этой железяки и побегу в Питер, ломая ноги, – неловко пошутила Влада.

– Настоящий монстр и будущий правитель нечисти Гильс Муранов издевается над своей девушкой: тема для кикимор номер один, – в тон ей отозвался Гильс. – Я не хочу повторять ошибки своего отца. Если ты не хочешь расставаться со мной, и стать моей невестой на будущем балу входит в твои планы, откуда эти странные просьбы оставить тебя в покое? Чем тебе не нравятся привилегии? Зачем ты выбрасываешь себя на обочину тайного мира, когда можешь быть в самом центре?

– Все в силе между нами. Мне очень трудно привыкнуть и измениться. Но до бала… пожалуйста, я хочу побыть одна и обо всем подумать. Жить как все.

– Побыть одна, когда последние полгода и так просидела одна, – повторил Гильс. – Посмотрим, насколько тебя хватит… У тебя есть минута, чтобы передумать прямо сейчас, Огнева.

Они молча брели по темной набережной Невы, от фонаря к фонарю, свита плелась где-то по пятам.

Конечно, ей сейчас очень хотелось передумать. Вот увидела Гильса после долгой разлуки и снова растворилась в нем, теряя себя. Как в первый год учебы в Носфероне – ведь и училась-то она тогда на отлично только ради того, чтобы он ее заметил. Сказал бы ей кто-нибудь тогда, что Муранов будет куда-нибудь звать ее с собой, а она – отказываться… Да еще и провоцировать его ревность. Как все-таки смерть Егора перепутала все местами. Но сейчас шагнуть в центр тайного мира – это значит повсюду следовать за Гильсом, быть рядом, забыв о безумном плане спасти Егора. Смириться с его потерей, это значит – предать, что немыслимо, невозможно.

А потому – нет, не передумает Влада Огнева…

Очень красноречивое молчание, – зло произнес Гильс, и Владе пришлось заставить себя кивнуть в подтверждение его слов.

С каждым шагом они приближались ко дворцу Темнейшего. Старинный особняк на Английской набережной, окнами выходивший на Неву, всегда охранялся целым взводом домовых в расшитых ливреях. Только вот сейчас они не стояли, чинно выстроясь у крыльца, а суетились, пытаясь отогнать от дверей кого-то в ярко-красном пальто.

Через несколько шагов до них донеслись голоса и шум скандала: разъяренная Дашуля Ивлева, окруженная стаей лакеев, орала и отбивалась, пытаясь выдрать свой локоть из их цепких рук. Увидав Гильса, она издала вопль, и рванулась было к нему, но домовые удержали ее.

– Гильс! Ты же меня помнишь, я же Даша! Ивлева я, Даша! Скажи им, чтобы меня пропустили к Алексу!!

Подходить к девушке старшего брата Муранов не стал, даже не взглянул в ее сторону. Зато жестом подозвал лакеев, и самый расторопный из них бросился со всех ног к своему хозяину.

– Что тут происходит? – холодно осведомился Гильс.

– Изволю доложить, повелитель! – затараторил слуга. – Эта особа, посвященная в тайный мир, штурмует дворец… Устроила скандал, требует аудиенции! Мы получили распоряжение предоставить ей лучший транспорт до Москвы, а она…

– Подавитесь своими деньгами! – заорала Дашуля. – Я лучше к вурдалакам пойду, но в Москву не вернусь!

– Вот, – растерялся лакей. – Изволите ее отправить туда, куда она желает?

– Пожалейте вурдалаков, – устало усмехнулся Муранов. – Лучше поселите в зловоротню к Янчесу… и вот эту девушку туда же, – добавил он, указав на Владу.

Огромная зловоротня декана Валькируса, превращенная с позволения хозяина в филиал общаги Носферона, таилась в самой глубине одного из тесных двориков Невского проспекта. Дворик этот местные жители прозвали «двориком Ангела», уж очень своей треугольной фор мой он напоминал размах крыльев, да и слишком част людям мерещились в этом месте крылатые существа взмывающие в небо.

Когда-то, очень давно, родовое гнездо Янчеса был» роскошной квартирой, занимавшей весь мансардный этаж. Став же зловоротней, квартира пришла в негодность для людей. Прежде всего потому, что входную дверь наглухо замуровали и попадать в квартиру теперь приходилось через окна. Закрывались они редко, поэтому по коридорам и комнатам постоянно гуляли сквозняки.

Студенческой нечисти с Валькируса в этой коммуналке набилось столько, что в ванную по утрам и вечерам выстраивались длинные очереди, а на стене появилось грозное расписание дежурств по уборке, намалеванное черным маркером прямо на обоях.

Занятия и лекции в Носфероне шли полным ходом, но Владу за драку и побег из университета отстранили от занятий до решения рассерженной ректорши. Муранов ее условия выполнял: никаких привилегий, снисхождений и поблажек от деканата ждать не приходилось, и угроза исключения теперь висела над Владой точно так же, как и над Тановской.