— Потрись пока о свою любимицу — я похлопала по нагретому солнцем чугунному боку пушки. — Она ревнует.

Я прошла к баку, меня одолевали панические догадки: насчет их «надежд» это шутки или есть основания? Вообще, и штурман, и корабельный канонир — элита команды, они и долю добычи получают приличную. Я посмотрела на свои руки: пальцы были просто усыпаны перстнями и кольцами с камнями. Выглядело это дико вульгарно, но дело не в этом — определенную часть драгоценностей я получила в качестве подарков. За что — вот вопрос. Какое положение я занимаю на «Гофере», и в чем обязанности квартирмейстера? Грубая и самоуверенная Марго о таких вещах сейчас не думала, а я сама не могла собраться с мыслями и осознать. Нас тянуло в капитанскую каюту. Но я же туда не хотела. Только не с этим ходячим моржом, мать его каракатица! Лучше уж с Бомбардой, он даже с выбитыми зубами как-то симпатичнее.

Я стояла у борта, задумчиво глядя на зелень островов, а в душе жутко штормило — идти или не идти? По-крайней мере, борода у капитана ухоженная, без крошек. О, что б ему сдохнуть, сейчас меня затошнит. Хотя, может, это морская болезнь?

Морской болезни у меня не было и быть не могло. Вот галлюцинации были — груда парусины у борта зашевелилась и приподнялась, на ней открылись круглые глаза и она свистяще вопросила:

— Королева, когда мне надеяться? Я уже усох в томлении.

Осьминог. Говорящий осьминог. Охренеть, и с брандера не слезть.

— Слушай, Безрукий, я женщина широкой души и больших грехов, но слушать такое от наглого спрута — истинная богопротивность, даже для такой пропащей бабы, как я — Марго с ответом не задерживалась.

Осьминог жутко ухмыльнулся:

— Как на абордаж, так Безрукий такой же джентльмен, как все. А как упасть в объятия, так «богопротивность». Ты просто не знаешь, на что я способен в любви.

— Попробую это представить. Но не сегодня. К вечеру будет дело! Готовьтесь и не пейте.

— Сразу бы так и сказала! — осьминог хлопнул парой щупалец по парусине. — Кончилась скука, девятихвостку мне поиметь!

Я кивнула, и уже идя к каюте, обернулась:

— Слушай, Безрукий, а как ты вообще разговариваешь?

Осьминог хмыкнул, подернулся цветом недоумения:

— Просто привык. А что в этом богопротивного?

Наверное, в том, что осьминоги болтают и флиртуют, нет ничего богопротивного. А в том, что я иду в капитанскую каюту, богопротивность просто зияла. Еще и команда ухмылялась, глядя мне вслед. Но у Марго не было никаких сомнений. Тело ее млело. Вот этого я не понимала: мы с ней шли не ублажать и обслуживать, а за наслаждением. А там нас ждало чудовище, и хотеть его — вот истинное извращение.

Рэй Минор сидел в кресле с помятым золотым кубком в руках. Ну, как сидел, заполнял кресло и слегка свешивался с подлокотников. И улыбался. Чертовски бодипозитивный гигант. Уже без камзола и громадных сапог, но пышность жабо и манжет порядком добавляла объема.

— Меня здесь ждут или нет? — промурлыкала я, прошла прямо к нему, выхватила тяжеленный кубок и села верхом к нему на колени. Последнее казалось немыслимым упражнением из-за телосложения любовника, но мне удалось. Большой опыт, разрази меня гром.

Руки кавалера придержали меня за попку, мгновенно ответившую корпоративной болью. Он ничего не ответил на мой вопрос — не было смысла — я и так чувствовала животом, что меня ждали. Может, в этом и разгадка? Королева Марго и Рэй Минор давно близко… знакомы, но эту женщину желают действительно как королеву. Может ли такое не нравиться женщине?

Поцелуй… мне не приходилось целоваться с по-настоящему бородатыми капитанами. После этого опыта я судорожно глотнула из кубка, и мои глаза полезли на лоб. Чистый ром. Да я его даже в коктейлях избегаю!

— Вина, детка? — встревожено прогудел мой избранник.

Содержимое кубка немедленно выплеснулось прямо на ковер, огромная рука Рэя дотянулась до бутылки на захламленном столе, в другой руке оказался кинжал, мигом снес горлышко бутылки. В кубок забулькала густая гранатовая струя, каюта наполнилась винным ароматом. Не дожидаясь вина, Марго ухватила любовника за бороду и впилась в его рот жадным поцелуем. Ее однозначное желание было столь сильно, что я ничего не могла поделать. Правда, и тяги сопротивляться у меня поубавилось — у Рэя все же имелись достоинства. Поцелуй пах ромом, и бил в голову примерно так же. В следующий момент я и кубок взлетели в воздух — несмотря на размеры, капитан умел двигаться дьявольски быстро, а уж силы в этом теле таилось… Огромные руки в долю секунды управились с шарфом и арсеналом на моей талии, с этим раздеванием Рэй справился не хуже служанки. Как пушинку опустив меня в кресло, капитан осел на пол. Глядя на этого необъятного коленопреклоненного человека, бережно занимающегося шнурками моих брюк, я осознала — Марго он просто обожает.

Рэй вкрадчиво потянул с меня узкие брюки. Замер и шумно вздохнул, углядев стринги. Вскинул потрясенный взгляд — глаза под косматыми бровями казались абсолютно мальчишечьими.

— Сюрприз для моего малыша — прошептала я и в странном стеснении глотнула из кубка.

Вино было хорошо: сладкое, с легкой ноткой терпкости. И этот чудовищный мужчина тоже был хорош. Он не сдергивал, и не сдирал с меня брюки, а мягко и неспешно скатывал кожу по моим бедрам. Когда брюки оказались стянуты на голенища ботфортов, этот медведь поднял мои частично связанные ноги и надел себе на шею.

Марго таяла. Я тоже. Акула нас загрызи, какой он нежный!

Теперь я осознала, отчего Горце, да мирно упокоится на дне ада его темная душа, так слабел разумом в отдельные моменты свидания с нежногубой монной Маргери. Это чудесно. И мягкая щекотка бороды, тоже.

Мы с Марго парили в небесах блаженства и потягивали вино из кривого кубка. Хочу такую вечность!

Но следовало подумать и о нашем малыше.

— Хватит, Рэй, я не железная.

Он оторвался, в бороде промелькнул красный облизывающийся язык, а глаза большого капитана были пьяные-пьяные. Снял мои ноги, я капризно выгнулась в кресле, он тут же аккуратно вернул на место треугольничек стрингов и в мгновение ока окончательно избавил меня от ботфортов и брюк — все это разлетелось по углам каюты. Следом за этим и я взлетела и переместилась на застланную дорогим батистовым, но жутко скомканным бельем,