Таврин в число этих двухсот человек не вошел, хотя среди направленных в окопы наверняка были более нужные дивизии специалисты, чем числящийся за штатом интендантства лейтенант.

В соответствии с приказом по армии, 359-я стрелковая дивизия продолжала наступление, буквально захлебываясь в собственной крови:

«16.2.42… По предварительным данным в полках осталось: в 1198 сп — около 100 штыков, в 1196 сп — около 30 штыков. Командного состава всех звеньев в полках нет. В бою 16.2 ранен командир 1198 сп майор Минеев и вновь назначенный командиром этого полка капитан Дамаскин. Орудийные расчеты орудий стреляющих прямой наводкой почти полностью выведены из строя. Связисты в основном выбиты»[68].

В это же время Таврин спокойно занимается интендантскими делами. Продолжим чтение буквально кричащих записей журнала боевых действий.

«23.2.42… Пополнение необученное, в стрелковых частях совершенно нет нач. состава»[69].

В строевых частях не было командиров, но будущий перебежчик по-прежнему сохранял должность в интендантстве. Причем за штатом. Создается полное ощущение того, что чья-то невидимая рука мягко и настойчиво отводила его от рисков и опасностей передовой. При этом, что достаточно интересно, в двух раздаточных ведомостях, покрывающих первые пять месяцев 1942 года, должностной оклад и полевые деньги выплачивались Таврину как командиру взвода[70], то есть налицо явное и серьезное финансовое нарушение.

Здесь следует специально оговорить, что в период Великой Отечественной войны были известны случаи неоправданного нахождения за штатом тыловых подразделений лиц, не имеющих к этому отношения. С подобными явлениями кадровые службы вели решительную борьбу, но все они касались привлечения офицеров для личного обслуживания командиров, о чем в нашем случае речи нет. Имел место и другой процесс, при котором командиры частей всемерно старались сохранить у себя результативных снабженцев, но вся активность таковых осуществлялась, естественно, вне части. Эти люди направлялись в тыл с заявками на материальные ценности, однако в архивных фондах 359-й дивизии нет следов командирования Таврина за пределы ее расположения. Следовательно, оба упомянутых резона в данном случае приняты во внимание быть не могут, да и не до командирования снабженцев в тыл было тогда в ржевской мясорубке.

Наконец, на передовой все успокоилось. В оперативных сводках штаба суточные потери начали фиксироваться на уровне от нуля до 1–4 погибших на всем фронте дивизии. И одновременно закончился, наконец, заштатный период пребывания Таврина в штабе, ему доверили насчитывавшую три взвода транспортную роту. Не стоит полагать, что лейтенант получил в подчинение группу грузовых автомашин и отчаянных водителей, маневрирующих по фронтовым дорогам под огнем неприятельской артиллерии или уклоняющихся от штурмовых атак истребителей. Все было намного прозаичнее. Весной 1942 года транспортные роты стрелковых полков были исключительно гужевыми, под началом у Таврина оказались только кони, повозки и ездовые. Его техническое образование было здесь абсолютно бесполезным, но зато по сравнению с линейными подразделениями существенно уменьшалась опасность попасть под обстрел. Кроме того, если Таврин действительно принадлежал к агентурному аппарату, это давало возможность спокойно подготовить его заброску, уточнить и конкретизировать условия перехода и позволить агенту примелькаться личному составу полка.

На этой спокойной должности будущий террорист пребывал до мая, после чего ситуация вновь и опять-таки достаточно странно изменилась. Казалось бы, 15 мая 1942 года Таврин принял под свое начало транспортную роту 1196-го стрелкового полка, что прямо и недвусмысленно указано в изданном 19 мая приказе № 110 по личному составу 359-й стрелковой дивизии. Однако вышедший 2 июня приказ по личному составу № 118 утверждает лейтенанта Таврина Петра Ивановича в должности командира 2-й пулеметной роты 1196-го сп с 12 мая, то есть ранее того времени, когда он (якобы?) возглавил транспортную роту того же полка и после его пропажи без вести. И, кстати, когда, по другим документам, он был уже старшим лейтенантом. Соответствующий пункт приказа 110 отменен не был. Как это понимать — неизвестно. Ясно лишь то, что в случае с Тавриным странности, неясности и нестыковки преследуют исследователя буквально на каждом шагу.

Донесение строевого отдела дивизии (№ 0301 от 18.08.1942 г.) в Центральное бюро по учету потерь на фронтах (вх. № 20839с от 21.08.1942 г.) и страница приложенного к нему списка безвозвратных потерь 359-й стрелковой дивизии. Под № 70 указан ст. лейтенант Таврин П. И.

Внимательнее присмотримся к непонятной чехарде со званиями. Как видим, 2 июня в штабе дивизии Таврина считают по-прежнему лейтенантом. В этом же звании мы встречаем его в приказе о награждении медалью «За отвагу» № 017/Н от 22 мая 1942 года, произведенном Военным советом 30-й армии, и в финансовых документах полка, последний из которых датирован 20 мая. А вот в штатно-должностной книге офицерского состава дивизии он значится старшим лейтенантом, причем годом присвоения этого звания указан 1936[71], равно как и в книге регистрации офицерского состава отдела кадров дивизии[72]. Старшим лейтенантом назван Таврин и в списках безвозвратных потерь. Так что вопрос о его последнем звании остается открытым, поэтому в данной книге он именуется старшим лейтенантом в некоторой степени условно.

Возвращаясь к теме должности, отметим, что, судя по представлению к награждению, пулеметной ротой Таврин действительно командовал, хотя и крайне недолго. Похоже, в мае 1942 года было решено, что пора перевести его поближе к немецким позициям. На этом посту Таврин даже отличился и был награжден, если судить по документам. Впрочем, в этом тоже имеется ряд неясностей. Согласно представлению командира и комиссара 1196-го сп, во время немецкой атаки 17 мая Таврин лично уничтожил трех врагов и ранил одного, захватил пулемет, автомат и три винтовки, своим мужеством и храбростью способствовал отражению атаки противника. Слов нет, поведение героическое, хотя, возможно, в скупом на награды 1942 году и не вполне тянущее на орден Красной Звезды. Наверное, именно поэтому Военный совет армии подкорректировал это и утвердил награждение медалью «За отвагу». В журнале боевых действий дивизии данная атака немцев зафиксирована и описывается довольно подробно: