сырых детей будешь рожатьСвоей истёртой маткою-бесовкой…Престарой хиппи будешь ты сидетьПод пальмою, смоля марихуану.Желаю Будду я тебе узреть,Жирнейшего, болтая про нирвану.У каждого ребёнка по отцуИх к вечеру компания сбредётсяК твоему, мама, ветхому крыльцу…Кому сегодня случка улыбнётся?Лежи, давай себя средь одеял!Ни похоти, ни страсти, ни блаженства…Жалею, что и я в тебе зачал,Ища в миру хоть каплю совершенства…

«Вот менеджер, а это – муджахед…»

Вот менеджер, а это – муджахед,И разницы меж ними что ли нет?Идёт талиб, одетый в шаровары.Идёт Филипп, с футляром для гитары.Вы что, хотите мне всерьёз сказать,Что человечество возможно сослагатьВ одно счастливое большое стадо?Считаю, плюсовать его не надо…Пускай воюет молодой талиб,Пускай идёт себе болван Филипп,Пускай луна встаёт над зоосадом,Где шимпанзе и бабуины рядом…Но мы серьёзный и печальный вид!Ещё страшнее опыт предстоит,Чем опыты великих страшных боен.Вид Человека, будь не успокоен!Будь наглецом, сразись с твоим творцом!И победи, и съешь его на месте.Победы увенчай себя венцом,И плавай в межпланетном чёрном тесте…

«И сумрачно надев пальто…»

И сумрачно надев пальто,Пойду я среди улиц суженных,Среди людей с утра разбуженных,И не зовут меня Никто.Я вождь немытого восстания.Где мутная река Урал,Там статуей для назиданияДля вас я, проходимец, стал.А чтоб легенда была долгою,То нужно на Пекин спешить,Бог с ней с Москвой и речкой Волгою,Пора в Янцзы стопы спустить…

Вальс

Искусство не знает законов.Трагедиям нет границ.Стада из сатиров, из нимф и тритоновБегут вдоль блистательных Ницц!Их, впрочем, живой не заметит,А мёртвому, в свете луны, –Глядите, и каждый отметит:Тритоны, сатиры, княжны…Кровавые леди и девыО нет этих дев нежней!Гуляют по паркам Женевы,Танцуют среди тополей…Мы этой стремительной банды,Никак пропустить не должны…Так встанем же, Вивекананды,Мужья кругосветной жены!Покинем ночные могилы,Сжимая лопат черенки.Ведь девы ужаснейшей силыЗдесь топчут морские пески.Пускай дорогие отелиВсе спят вдоль блистательных Ницц!Тритоны задуют нам в щелиДавно приоткрытых гробниц…Весёлые фавны во фраках,Девчонки в шуршащих чулках,Здесь платят не в фунтах, не в франках,В царапинах на локотках…Синяк на мохнатом колене,На розовой шейке укус…Меж дикорастущих растений,Мертвец и сатир и француз…И стайка из греческих муз…

«Я бы зашёл в «Клозери де Лила»…»

Я бы зашёл в «Клозери де Лила»,Я бы сидел там где раньше была,Наша компания: Жан-ЭдернА за спиной его гравий и дерн.А за спиной его каменный Нэй…Нынче таких не бывает людей,Как маршал Нэй, Жан-Эдерн Аллиер…(Чей был отец генерал-кавальер).Грустный ноябрь в потаённом ПарижеРазогревается «кир-руайаль»…Из монархизма всего мне ближеПлощадь Звезды (или Place Etoile)Из монархизмов всего мне ближеКульт императора Наполеона…В грустном Париже, мрачном ПарижеТихо клаксонят звуки клаксона.«Маршал, мы вот у твоих колен,Франков спаситель», старый Петэн!Ваши усы всех франсэ поражали,Звонко звенели Ваши медали…Но из монархизма всего мне ближе,Наполеона гробница в Париже…Из литераторов буйно-коварный,Мне Жан-Эдерн в грудь запал легендарный…Преобладал в «Клозери» красный плюшДа ещё жив был клоун Колюш…

Забастовка

В странах Запада сыт пролетарий.В странах Юга хоть климат хорош.И на уровне даже Румыний, БолгарийТы меж классов борьбы не найдёшь…А бывало: знамёна шумели,И свистел раскалённый свинец.Обожжёнными глотками пели,То, что старому миру конец!Только в нашей свирепой РоссииЗабастовка грозит стариной.Здесь в снегах плохо пахнут стихииПолицейским, карболкой, тюрьмой…Вышел крупный и хмурый рабочий,Как тяжёлый и пахотный вол,Развернул свой плакат многоточийИ с нулями к заводу побрёл.Из домов, из хибар, из бетона,Вслед за ним выливалась струя.Это роботов злая колонна,К ней, такой, примыкаю и я…– Забастовка! кричат – Забастовка!– Надоело! кричат, – Без гроша!Ах рабочий, я знаю, винтовкаУспокоит тебя малыша…Ты возьмёшь её в мощные рукиКак ребёнка подымешь к плечу«Эксплуататоры, подлые, сукиЯ вам всем за свой страх отплачу!За смешение суток неделиЗа отсутствие радостных снов…Пусть остынут семейные ваши постелиПусть насытятся пасти врагов!»

Старая карта

Старая карта былой географии:Где здесь Сицилия – гнёздышко мафии?Где здесь Исландия – рай для селёдок?Вот где Британия, рыжих молодокЗдесь островной инкубатор-вольер.Ниже Германия (с «фрау» и «герр»…)Тут вот Румыния, где виноград,Я географии искренне рад…Да здравствуют бочки дубовой Молдавии!Прекрасные сливы былой Югославии!А вот в Португалии «порто» хорош.Испанец хватает в Испании нож.Индиец любуется Шивой и ВишнуЯпонцы спешат любоваться на вишни…Карта спокойная той географииНыне достойна она эпитафии…Чур меня, чур меня, чур меня, чур!Где тут Амур? Ах, ну вот он Амур!

«Моя мать сошла с ума…»

Моя мать сошла с ума,А жена беременна.На жену легла вдруг тьма,Надеюсь это временно.Но моя мать сошла с ума,И это непреклонно.Лежит в Харькове сама,На улице Ньютона.А жена моя в бреду,Неистовая, страшная,Визжит «Я от тебя уйду!»И чуть не рукопашная…Дрожит, кричит, визжит как бес,Себе шепчу я в ужасе:«Ты на кого безумец, влезВ своём, дурак, супружестве..!»

«В моей стране меня упоминают…»

В моей стране меня упоминают,Ругают и склоняют, очерняют,Изображён я словно чёрный зверь.Но ты, сынок, сим «рупорам» не верь.Отец твой удивительный учёный,В объект любви неистово влюблённый,Как был Христос в свой Гефсиманский сад…Так и отец твой этим мукам рад.Поскольку дело вот в чём заключается:Земная жизнь, нет, не у всех кончается.Махди приходит. Ты мессий не жди.Отец твой есть заведомый Махди!

Зимнее утро

Зима и снег. Зима и мрак,В окно мне видно это.Ворон помимо и собак,Спешат там два пакета.Мне улицы противен гнёт,И воробьи рассвета…Помимо воробьёв несётТам ветер два пакета.Ворона тяжко поднялась,Через забор воровкой.(Вдруг негр запел про свою связьС какой-то прошмандовкой…То в дальней комнате БогданС утра нажал на кнопку,Чтоб телевизор как орган,Дрожал бы негром спозаран…А сам упал на попку…)Ребёнок мой. Жена моя.Зачем мне эти двое?Жена смеётся как змея,Ребёнок волком воет…Зима пугает тёплый глаз,И воробьи рассвета,Спешат клевать хотя бы разЗловонный край пакета…

Эх!

Я давал ей большую рубашку.Она в ней тепло спала.Я давал ей большую чашку,Она чай из неё пила…Я поил её чаем с мёдом,Ей укутывал ноги пледом,Всё равно она стала уродом,И подвергла меня лишь бедам.Сына, верно, она родила,Только наш благородный сын.Послужил ей как злая сила,Против добрых моих сил!

Сторону матери

Вот я сижу на кухне, сынок,При галстуке, зол, спокоен.Прибудет охрана. И в нервов комок,Сжатый, уеду я, воин…Под утро затихла ссора с женой,С мамой твоей больной…Я не увижу тебя никогда!Прощай же, моя звезда!Вырастешь умным, красивым, Богдан,Ну а отец твой, умру я от ран,Вот что тебе напишу я на скатерти:«Не принимай никогда, будь смутьян,– Сторону матери!– Дед твой болван, Веньямин капитанСлабость имел: твоей бабке поддался.Жизнь он прожил как пустое пятно,С нею жевал и кряхтел заодно,вот он никем и скончался…Матери тёплое вьют гнездо,Сладко в гнезде валяться,Только мозгов разжижения доНужно с гнездом расстаться!Мальчик беги! Мальчик беги!От баб убегай скорее!Пусть бабка суёт свои пироги,Пусть мать вся улыбками реет,Плюнь на улыбки и на морщины,Бабы – не участь мужчины!Да, я тебя от любви зачал,Только объект желаньяБыстро чудовищем яростным стал,Весь ощетинился, заклокотал,Не только любить меня перестал,Но гложет меня как пиранья…(Может другого себе нашла,Вся психопатией изошла!При этом тобою она прикрывается:Якобы бедный Богдан нуждаетсяВ обширной квартире, в поездке в Гоа,А без Гоа, ни «ау!», ни «уа!»)На самом-то деле всё мать твоя лжётЕё там мужчина, возможно, ждёт…Она изрыгает зловонную ложь!Ты на меня должен быть похож…Так убегай от них, взявши нож,Чтоб только не жить в их фарватере,О покидай, покидай, покидай!Этот вонючий, слезливый рай –Сторону матери!

«Ко мне приехал Мефистофель…»

Ко мне приехал Мефистофель.Его большой автомобиль,Стоит как сказочный картофель,Под вывескою «Куры Гриль».Вот из машины он выходит,Одна нога ступила в снег.Вокруг охрана хороводит.Их целых восемь человек…Пока охрана брови хмурит,Мою охрану изучая,Он через улицу бравурит,Привычно и легко хромая…Пока ко мне он подымается,По лестнице моей крутой,Его водитель появляетсяИз дверцы чёрной и большой…Его водитель – негр огромный!А негру ведь подходит Ад!Относится он к силе тёмной,Как к ангелу – цветущий сад.Ко мне заходит Мефистофель,Мужчина лет под тридцать пять,Он ястребиный носит профиль,И тянется мне передать –Портфель набитый до отказа…При этом (как они должны!)Горят углями оба глаза…«Из Лондона. От Сатаны!»

«– Ты за мной пойдёшь ли в Ад…»

– Ты за мной пойдёшь ли в Ад?– Милый, да, пойду!У дверей там опер, гад.Ещё один в садуЕщё три зловещих гада,Там где низкая ограда,окунулась в тень…– Это наш последний день?– У дверей прохладных АдаТы не дрогнешь? – Нет!– Вот тебе держи, так надо,Старый пистолет…– Эх ты, колкая макушка,Моя новая подружка.Не успели ничего…Беспокоит участь тела твоего..?

Партия бессмертна

Мы вечерами в тюрьмах ликовали!Мы жили в напряжении страстей!Не отмечают буллы, иль скрижали,Иль хартии таких как мы людей…И голодовок мы не объявлялиМы повсеместно, стойко и всегдаМолитвенно и строго голодалиСвоих не предавая никогда.К нам за решётку мрачные закаты,С рассветами спешили заходить.Пытали нас зловещие солдаты,Нас, Партию сумели запретить…Под снегом мы героя хоронили…Не плакали, но знали что придёт,День мщения, придёт сезон Бастилий,Кремль безобразный с грохотом падёт…Да, Партия бессмертна, да бессмертна!На шеи бычьи бледных палачей,Горизонтально, грубо и конкретноОпустим сталь зазубренных мечей!

Карнавал в Гоа

Веселитесь, стар и мал!Входит гнусный Карнавал!Вёдра желчи, вёдра гнояВырвал он вдруг с перепояИ на пляжи и на храмыНа пейзажи и лингамы…Словно мина вдруг упала,Из тухлятины и кала.От блевотины, как взрыва,Мир воняет некрасиво…Столько здесь людей горбатых,Шелудивых, грязноватых,Сколько жирных животов,Сколько подлинных скотов…Русских пошлых, и индийскихСколько морд простороссийскихИ кислотного жулья…Вот она – среда твоя,– Катя, Катя, Катерина –мать украденного сына…

«Завоеватель туристом не станет…»

Завоеватель туристом не станет,Чартером не полетит.Он с пулемётом на пляж ваш нагрянетИ пулемёт застучит…Завоеватель не будет туристом,Воину незачем travel