Преследуемая стоящим перед глазами мертвым лицом женщины и чувством вины за то, что не смогла ее уберечь, Сара взбежала по лестнице дома, села в импровизированном кабинете погибшей сотрудницы полиции и надела наушники.

На экране компьютера Эмили озаглавила запись:

Агент 2, найденный мертвым перед спальней премьер-министра на первом этаже.

Прослушивание за 35 секунд до конца ленты.

«— Второй вызывает третьего, отвечайте! Второй вызывает третьего, отвечайте! Твою мать…

Этот испуганный голос принадлежал последнему убитому телохранителю.

Шум дыхания бегущего человека, затем стук резко распахнутой двери.

— Мадам, следуйте за мной!

— Что происходит?!

Сара узнала голос премьер-министра.

— Остальные агенты не выходят на связь! Я провожу вас в бронированную комнату, там вы будете в безопасности!

Послышались шаги по паркету, голос стал громче, как будто Катрина Хагебак приблизилась к телохранителю.

— Но… что с ними случилось?

— Боюсь, это нападение, мадам! Быстрее!

— Кто-то проник в дом?

— Я… я слышал шум борьбы и крики двоих моих коллег. Через несколько секунд враг будет здесь!

— Оставьте меня!

— Мадам! Что вы делаете? Пройдите в укрепленную комнату, там вы будете в безопасности!

— Если он здесь, то слишком поздно. Я не хочу умирать вдали от моего иеро.

— Вашего чего? Мадам, не туда! Укрепленная комната в противоположной стороне!

За этим последовал крик боли и смешивающийся со звуками ударов шум тяжелого дыхания, говорящего о физических усилиях. Это продолжалось секунд десять.

— Бег… — закричал телохранитель, но его крик перешел в хрип агонии.

Шум бега по паркету, а затем в ушах Сары разорвался пронзительный вопль.

— Я вас не боюсь! — с надрывом выкрикнула Катрина Хагебак. — А вы дрожите, потому что после всех этих тысячелетий ваш мир скоро исчезнет!

Звук разрываемой ткани, и новый крик.

— Я ни за что не скажу вам, где искать! Вы никогда не узнаете, где остальные двое!»

В наушниках прозвучал глухой удар. Голос Катрины Хагебак оборвался, дальше записывающая лента крутилась впустую.

Потрясенная услышанным, Сара положила наушники на стол и лишь через несколько секунд оказалась в состоянии сформулировать первый вывод: Катрина Хагебак была знакома со своим убийцей и знала, что он ищет. Но на что она намекала, говоря о тысячелетиях и мире, обреченном на гибель? И кто те двое, чьи имена она наотрез отказалась назвать? Убийца намеревался расправиться и с ними тоже?

Но пока что все эти вопросы отходили на второй план перед другой задачей: найти, куда Катрина Хагебак хотела направиться вместо комнаты страха. И почему.

Она отмотала запись назад и прослушала заинтриговавшее ее место еще раз.

«— Если он здесь, то слишком поздно. Я не хочу умирать вдали от моего иеро.

— Вашего чего? Мадам, не туда! Укрепленная комната в противоположной стороне!»

Ее «иеро»… но что это значит? — размышляла Сара. Даже не похоже на норвежский язык…

Она машинально набрала слово «иеро» в Гугл-переводчике и прогнала его по всем доступным языкам. Никакого результата. Тогда она стала пробовать различные варианты написания: иэро, ийеро, иерро… Снова пусто. И при этом она все более и более убеждалась в том, что это один из ключей к данному делу. Вероятно, что убийца искал именно это.

Она вынула свой блокнот и, раздумывая, стала рисовать план первого этажа.

Если телохранитель ей крикнул, что она бежит не туда, то значит, направлялась она… в ванную комнату.

Сара бросилась к лестнице, сбежала, перепрыгивая через ступеньки, перешагнула через труп телохранителя номер 2 и влетела в ванную комнату.

— Ее иеро где-то здесь, — прошептала себе она.

Вызвав по рации двух сотрудников экспертной службы, чтобы они простучали стены комнаты, она сама начала поиск в надежде обнаружить за одной из них пустоту.

В 8.42 утра, то есть приблизительно через два часа после начала поисков в ванной комнате, Сара была вынуждена признать очевидное: ни она, ни эксперты ничего не нашли. Две стены отделяли ванную от спальни и гостиной, а третья была внешней стеной дома. Но ни в одной не было ни тайника, ни потайного хода.

Оставался всего час до прибытия инспектора Петера Гена, и Саре никак не удавалось погасить свой гнев. Гнев из-за того, что она не может доказать Йенсу Бергу, что он ошибается, разрабатывая версию о причастности русских националистов.

Она покинула ванную комнату в надежде, что Ингрид Вик добилась успеха в своих поисках и поможет ей сдвинуть расследование с мертвой точки.

По дороге к палатке, где работала Ингрид, Сара встретила военных из группы подкрепления, которые прочесывали остров, и многочисленных полицейских, искавших на земле любые улики, позволявшие установить виновников перестрелки.

Она не стала спрашивать, нашли ли они что-нибудь, и подняла полог палатки. Ссутулившись, стараясь быть как можно незаметнее, молодая сотрудница полиции даже не слышала, как Сара подошла к ней сзади, и вздрогнула, когда та обратилась к ней:

— Что-нибудь нашли?

— О господи, вы меня напугали…

Сара развела руками в знак того, что просит прощения. Она, в первую очередь, ждала ответа на свой вопрос.

На экране компьютера, подключенного к высокоскоростному Интернету, были изображения рогатых голов и пентаграммы на красном фоне.

— Сайт об истории сатанистских ритуалов, — объяснила Ингрид, овладев собой.

— Что вы нашли?

— Я вот думаю, не пошли ли мы по ложному пути, решив, что это сатанистский ритуал… — робко ответила Ингрид Вик.

Привыкшая к тому, что начальник постоянно ее перебивает, молодая женщина ожидала, что Сара станет ее подгонять, но Сара по привычке ждала продолжения молча, внимательно глядя на молодую женщину.

— Я продолжаю?

Сара утвердительно моргнула.

— А, хорошо, так вот, значит… я думаю, что этот ритуал не может быть сатанистским. Это невозможно, потому что именно бык в сознании сатанистов ассоциируется с дьяволом. Сатана изображается с бычьими рогами и копытами. Приносить быка ему в жертву было бы полнейшим противоречием тому почитанию, с которым эти люди к нему относятся… Это было бы абсурдом.

— А мел?

— Им часто пользуются, чтобы рисовать пентаграммы.