Вскоре Бучинский был вынужден написать своему государю о том, что его новый титул вызывает у поляков негодование. Они уже жалеют о том, что поддержали его авантюру — более выгодным было для них помогать Борису Годунову и получать от него дары и всяческие льготы. «Дмитрий» же оказался неблагодарным, слишком чванливым и заносчивым человеком, не желающим помнить о своих благодетелях. Некоторые даже предлагают рассказать всему свету, что он обманщик и авантюрист, а русским людям уже давно пора самим об этом догадаться. Бучинский также сообщил, что от русских бояр прибывают тайные посланцы, которые вступают в сношения с королевской администрацией и ведут переговоры от своего лица. Они передают королю жалобы бояр на то, что Сигизмунд прислал к ним человека низкого, легкомысленного, распутного тирана, недостойного царского престола. Ходят слухи, что бояре вознамерились свергнуть лжецаря и посадить на его место сына Сигизмунда. Король против этого плана не возражает.

Лжедмитрий легкомысленно не поверил сообщению своего секретаря. Королевич Владислав был слишком молод, чтобы стать его соперником. К тому же свадьба с Мариной Мнишек должна была заткнуть глотки всем шептунам и сплетникам.

За поведением Лжедмитрия внимательно следили и представители римского католического духовенства. Они не забыли его обещание ввести на территории, подвластной русскому духовенству, католическую веру. В посланиях царю они постоянно намекали на то, что пора платить по долгам. Лжедмитрий послал новому папе римскому поздравление с восшествием на святейший престол. Он извещал его о счастливом окончании борьбы с Годуновым и обещал всеми силами заботиться о благе христианства. Для этого он собирался соединить свои войска с императорскими и вместе выступить против неверных агарян, т. е. турок. Но о введении католицизма среди своих подданных он не написал ни слова.

Новый папа Климент VIII напомнил Лжедмитрию, что удача способствовала ему лишь потому, что он уже принял сам католичество и должен сохранять верность этому учению и впредь. Поздравляя самозванца с коронацией, папа писал следующее: «Мы уверены, что католическая религия будет предметом твоей горячей заботы, потому что только по одному нашему обряду люди могут поклоняться Господу и снискать его помощь. Убеждаем и умоляем тебя стараться всеми силами о том, чтобы желанные наши чада, народы твои, приняли римское учение. В этом деле обещаем тебе нашу деятельную помощь, посылаем монахов, знаменитых чистотою жизни, а если тебе будет угодно, то пошлем и епископа».

Католики надеялись, что брак Лжедмитрия с Мариной Мнишек поскорее подтолкнет его к соединению церквей. Папа писал царю, что не сомневается в том, что, захотев жениться на превосходной женщине, рожденной и свято воспитанной в благочестивом католическом доме, он захочет привести в лоно римской церкви и свой народ московский, который должен во всем подражать своему государю. Климент VIII так страстно желал, чтобы Русское государство стало католическим, что готов был признать императорский титул Лжедмитрия и убедить Сигизмунда сделать то же самое.

Однако в Москве самозванец вовсе не стремился проявлять свои прокатолические симпатии. Он прекрасно знал о ненависти русских людей к «проклятым латинам». Поэтому он сразу предупредил невесту, что ей придется придерживаться католичества тайно, явно же следовало ходить в православную церковь и исполнять ее обряды. Марина тут же обратилась за советом к папскому нунцию Рангони, и тот решил, что Лжедмитрий не должен ни в чем принуждать будущую жену. Посредством своей самодержавной власти он сам должен разрешить все трудности с вероисповеданием. Более того, 4 марта 1606 года собрался совет кардиналов, который постановил не удовлетворять требований московского монарха по отношению к Марине Мнишек. Римский папа написал Лжедмитрию так: «У тебя поле обширное: сади, сей, пожинай на нем, повсюду проводи источники благочестия, строй здания, которых верхи касались бы небес. Воспользуйся удобством места и, как второй Константин, первый утверди на нем римскую церковь. Так как ты можешь делать в земле своей все, что захочешь, то повелевай. Пусть народы твои услышат глас истинного пастыря Христова на земле наместника».

Но Лжедмитрий, судя по всему, был равнодушен к какой-либо вере. Среди его телохранителей было много протестантов, а среди наиболее доверенных лиц — православных. Римский папа и католики были нужны ему лишь во время борьбы за престол. Утвердившись, он стал вести двойную игру, преследуя личную выгоду. Для его бывших покровителей это вскоре стало очевидным, поэтому они все чаще и чаще стали задумываться, а стоит ли помогать зарвавшемуся авантюристу?

В Москве активная переписка лжецаря с католическими кругами вызывала различные толки. Многие стали подозревать его в желании искоренить истинную веру и насадить еретические заблуждения. Некоторые придворные обнаружили, что их господин равнодушен к православию и склонен к тому, чтобы соединить его с католичеством. Нередко в беседах с духовными лицами он заявлял, что не видит разницы между обоими вероисповеданиями. В латинской вере, по его мнению, нет никакого порока, поэтому следует собрать собор для объединения церквей. Более того, он обещал для своих польских друзей построить в Москве костел. Естественно, что патриарх Игнатий был готов во всем потакать самозванцу, но русское духовенство глухо роптало.

Все это привело к тому, что появились новые обличители лжецаря. Одними из них оказались дворянин Петр Тургенев и посадский человек Федор Калачник. Они открыто говорили всем, что новый царь — посланник Сатаны, который приведет всех к погибели. Открыть истину пытались и настоящие родственники Григория Отрепьева, мать и дядя. В Галиче они прямо говорили всем, что московский царь — не истинный Дмитрий, а их непутевый сын и племянник. За это Смирной Отрепьев был сослан в Сибирь, Варвару же постарались изолировать от посторонних слушателей. На базарах находились люди, которые тайком говорили всем, что в Польше настоящего царевича подменили и прислали вместо него вора, еретика и чернокнижника. Но пока мало кто им верил.

В марте 1606 года произошло одно тревожное событие — восстание московских стрельцов. Вожаки смутьянов стали публично обвинять «Дмитрия» в том, что он разоряет православную веру и во всем потакает иностранцам; чтобы подавить мятеж, Лжедмитрий решил вновь продемонстрировать свое бесстрашие и отвагу. Сначала по его приказу П. Ф. Басманов произвел обыск среди стрельцов и выяснил имена главных смутьянов. Потом было велено всем стрельцам без оружия явиться на задний двор для решения важного дела. У многих это вызвало недоумение и даже страх. Наконец появился Лжедмитрий, окруженный телохранителями и видными боярами. Он взошел на высокое крыльцо и заявил, что хочет лично обратиться к стрельцам. По обычаю те пали ниц и обнажили головы. Увидев покорность самозванец засмеялся и, обращаясь