– простонал Марк, больно ударившись спиной о внутреннюю поверхность синхронизационного ложемента. Похоже, в реальности его тоже колбасило не по-детски. – Почему так-то?

– Я вырвал тебя из симуляции, – пояснил возникший рядом Сакура. Паренек уже отключал нейрокиты, так быстро и ловко, будто делал это всю свою жизнь.

– Команда, – выдохнул Марк, потирая затекшую шею. Перед глазами все еще плясали белые круги. – Я не договорил команду. И обычно десинхронизация проходит не так… болезненно.

– Не было десинхронизации, – Сакура заглянул ему в лицо, сощурился. – Я разорвал сессию. Прости, но твои показатели… – он в своей манере начал жевать губами. – Короче, технически ты был мертв почти минуту. Не дышал, не было мозговой активности. Думаю, если бы я не…

– Ладно, не важно, – Марк махнул рукой и, крякнув, поднялся с ложемента. – Сколько времени прошло?

– Ровно двадцать минут, – Сакура взглянул на хронометр голографического экрана. – Мне все отключать?

– Отключай, – кивнул Марк. Хакер в течение полуминуты затер логи симуляций и почистил общий кэш. Теперь даже если кто-то через контрольный пульт системы энергоснабжения отследит, что этот ложемент активировали сегодня ночью, невозможно будет узнать – кто и для чего это сделал. Сакура даже сумел стереть мнемо-отпечаток Марка, который сохраняется в памяти ложемента 24 часа с последней синхронизации.

Они выскользнули из комнаты и двинулись в обратный путь. К счастью, тайные опасения Марка не оправдались – коридоры и лестницы больше не меняли своего расположения. А то ведь кто знает, может у Ника тут каждый час все перестраивается!

Сакура по-прежнему виртуозно зацикливал камеры, хотя Марк видел, что каждый последующий перехват сигнала дается парсеру все труднее. А потом на лестнице он снова почуял Смотрителя раньше, чем услышал его. Точнее, в этот раз смотрителей было двое – они неспешно поднимались по жемчужно-белым ступеням, тихо переговариваясь.

– … да там у технического грузовик с силовыми элементами заглох, – первый голос говорил живо, сбивчиво. – Тебя туда никогда в обход не ставили, не?

– Не ставили, – отозвался второй, он был старше и звучал устало. – Это справа от основного? Через который еду и прочее ввозят? Так его вроде перестраивали недавно.

– Точно, точно! – подтвердил первый голос. – Но там опять что-то не так, система охраны сбоит, будут менять, а меня вот…

Смотрители поднялись уже достаточно высоко, чтобы Марк и Сакура могли выйти на лестницу, не опасаясь быть услышанными. Они спустились на свой этаж и вновь погрузились в лабиринт одинаковых как близнецы коридоров. Теперь вел Марк, ведь однажды побывав в каком-то месте, он мог (если хотел) запомнить его до мельчайших деталей благодаря эйдетизму, отточенному мнемопластическими упражнениями. Правда, в последнее время восприятие все чаще подводило его. Мозг подводил его. И это неимоверно злило.

За несколько метров до последнего пересечения коридоров Марк неожиданно прильнул к стене и сделал Сакуре знак остановиться. Затем он медленно подкрался к повороту и осторожно выглянул из-за угла. В этот раз он не почуял, а именно услышал, как два человека перебросились несколькими короткими фразами. Он сощурил глаза, всматриваясь в сумрак коридора, где чуть дальше располагалась палата парсера. Его собственные «апартаменты» находились с противоположной от перекрестка стороны.

Один Смотритель придерживал за плечи невысокую сильно сутулящуюся женщину, второй в это время открывал крипто-замок, поднеся к нему правое запястье. А когда дверь палаты открылась и людей в коридоре озарил мягкий свет набирающего силу люминотона, у Марка перехватило дыхание. Всего миг он видел лицо женщины, прежде чем Смотрители ввели ее в палату. Затем оба зашагали прочь, а дверь палаты бесшумно закрылась.

– За мной! – скомандовал Марк, выждав минуту, и пригнувшись припустил в сторону палаты, куда завели женщину. – Открывай! – приказным тоном обратился он к Сакуре, остановившись перед дверью.

Парсер, уже привыкший к молниеносным переменам в настроении своего товарища по несчастью, ничуть не обиделся такому обращению и поднес запястье к замку. Склонил голову на бок, прикрыл глаза.

– Стой тут и предупреди, если что, – бросил ему Марк, входя в палату. Но остановился тут же, на пороге, не в силах поверить своим глазам. Перед ним на кровати сидела Даша. Его жена.

– Любимая… – выдавил он, медленно подходя к женщине и чувствуя, как глаза непроизвольно увлажняются. Сразу вспомнился разговор Квина и Димы в машине, пока его везли в Клинику. Они ведь говорили о том, что она тоже выжила в той аварии и он, Марк, заботился о ней все это время. Как же у него тот разговор вылетел из головы! И Ник ведь ничего не сказал ему!

– Любимая, – повторил он, вставая перед Дашей на колени. Выглядела она ужасно – серая потрескавшаяся кожа, сухие нечесаные локоны, ввалившиеся щеки, лишенный жизни взгляд. Но все же это была она! Живая!

Марк благоговейно провел рукой по ее щеке, отмечая, что морщинки в уголках глаз стали глубже. Но даже сейчас, даже в таком состоянии, Даша оставалась для него самой красивой женщиной на свете!

Вот только она никак не отреагировала на его прикосновение, на его слова. Женщина смотрела будто сквозь него, на Вселенную, которую видела только она одна. Марк сглотнул и перестал сдерживать слезы. Он взял ее тонкие руки в свои и крепко сжал.

В какой-то миг он почувствовал, как кто-то шевельнулся в нем. Кто-то чужой, и вместе с тем – так хорошо знакомый, будто это был он сам. Но этому кому-то не нравилось происходящее, его пугали эмоции, которые испытывал Марк. Они обжигали его, причиняли боль.

– Бро, – донесся от входа голос Сакуры. – Походу идет кто-то! Да сколько ж их тут сегодня! Марк, нам пора!

Марк не хотел оставлять жену, но понимал, что если Смотрители поймают их здесь – это будет конец его истории, и вряд ли он в ближайшее время снова увидит Дашу. Поэтому, разрывая сердце пополам, он поднялся с колен и жарко чмокнул возлюбленную в лоб.

– Я вытащу тебя, – прошептал он, размазывая свои слезы по ее щеке. – Только дождись меня, родная!

Потом он выскочил в коридор вслед за Сакурой и дверь палаты автоматически закрылась за его спиной. И пока они с парсером бежали каждый к своей комнате, Даша, продолжая неподвижно сидеть на кровати, медленно поднесла руку к щеке и коснулась блестящей соленой дорожки, оставленной Марком. Женщина не изменила положения или взгляда, но