— Вот именно! — с жаром воскликнул Чуткий. — Вот именно. И меня это тревожит, весьма! Меня тревожит, что до простого русского человека нет никому никакого дела! Взорвись «мерседес» какого-нибудь навороченного отморозка — вы тут как тут. Сразу вопросы — кому выгодно, кому нет. Сгори какой-нибудь офис или склад — та же история. А сгорела избушка у старушки — и вы нос воротите! А как мне еще вас понимать?

Саша опешила. Она всегда терялась в беседах с демагогическим уклоном.

— Неужели все так просто? — пробормотала она.

— Да, Александра Николаевна, представьте себе! — В интонации Чуткого просквозила горечь. — Я прекрасно понимаю, что такой простой сюжет вы не захотите показывать. Еще бы — разве он может привлечь вашего зрителя? Поэтому я и готов вам платить. Вот весь ответ.

— Но чего же вы хотите добиться? — совсем растерялась она. — Вы же понимаете, что зрители проигнорируют ваш сюжет. Он их не зацепит.

— Первый раз — возможно, — Чуткий сбавил пыл и с жалостью посмотрел на Александру, отчего ей стало совсем неловко. — Но я оплачу подобный сюжет еще раз. Если надо — еще и еще. Моя съемочная группа будет следить за судьбой старухи до тех пор, пока она не загнется от холода без крыши над головой или пока ей все-таки кто-нибудь не поможет. Вы считаете, что это неинтересно? А я считаю, что судьба русского человека не может быть не интересна, что она и есть — самое главное.

— Против этого трудно что-либо возразить, — тихо проговорила Саша. — Но каким образом вашей съемочной группе удалось снять пожар? Бедная старушка живет, как я поняла, в пятидесяти километрах от города. Как вам удалось проявить такую оперативность? Как вы и ваша съемочная группа вообще узнали о пожаре?

Чуткий прищурился и с уважением посмотрел на нее.

— Я понимаю, что вас смущает, — сказал он. — Вы умная и наблюдательная девушка. Вы увидели несколько постановочных кадров и подумали, что и весь сюжет — постановка, причем непонятно, с какой целью сделанная. Конечно, мы не могли снять пожар. Когда мои ребята с камерами приехали на место, все уже сгорело дотла. Но они уверяли меня, что без пожара сюжет будет неубедительным. Я поверил им и, видимо, оказался не прав. Что поделать, я не специалист в области съемки, да и мои орлята еще допускают профессиональные проколы. Но зато они близки мне по духу… Видите ли, я не хочу приглашать людей, хорошо владеющих ремеслом, но которым все равно, на какого бога молиться.

— Итак, у вас есть своя съемочная группа, — протянула Саша. — Вы собираетесь снимать сюжеты о несчастных российских гражданах и покупать эфирное время для их демонстрации.

— Да, — сказал Чуткий. — Я уверен, что российский гражданин сам не понимает, как ужасно он живет. Он просто забывает об этом, глядя на чужую красивую жизнь и на ужастики глобального масштаба, которые к нему никакого отношения не имеют. Человеку нужно открыть глаза на самого себя. А не на то, что его совершенно не касается и не может касаться. Я не стал бы обращаться к вам, Александра Николаевна, если бы не увидел в вас ягоду со своего поля. Мне кажется, что вас тоже волнует простой человек. Мне нравятся ваши сюжеты, где вы учите граждан противостоять возможным напастям… Я знаю, что вам есть до них дело.

Саша почувствовала, как горят ее щеки. Ту рубрику в программе, где она «учила противостоять напастям», она считала своим провалом. О недостатках этой рубрики ей постоянно твердили отец, Андрей Мелешко, Игорь Пирогов и другие знакомые оперативники, следователи и сыщики. Например, одну из передач она посвятила средствам самозащиты. Долго консультировалась со специалистами, работающими в оружейных магазинах, и, поддавшись убеждению одного консультанта, рекомендовала людям, вынужденным часто возвращаться домой поздним вечером, пользоваться пистолетом с резиновыми пульками. Причем, убеждал ее консультант, стрелять из него ни в коем случае не следует, так как в некоторых случаях резиновой пулькой можно запросто убить. И попробуй потом докажи, что ты защищался, а не нападал. Нет, его следовало просто достать при надвигающейся опасности в лице грабителя или насильника и направить в нужную сторону. Грабитель обязательно испугается и убежит, обещал консультант. Саша так и поведала своим зрителям, гордая тем, что предупредила их об опасности стрельбы из такой игрушки. И получила серьезную взбучку от отца — полковника милиции Николая Трофимовича Барсукова.

— Запомни, Александра, — сердито выговаривал он, — человек, у которого по какой-то причине оказалось оружие, неважно — боевое или игрушечное, никогда не должен размахивать им понапрасну. Оружие предназначено только для одной цели — стрелять из него, когда нет другого выхода. Человек, который хочет испугать другого пушкой, выглядит болваном и является реальным кандидатом в покойники. Причем тот, кто его убьет, легко сможет убедить правосудие, что сделал это вынужденно — ведь тот же угрожал ему пистолетом! Да, конечно, попадаются такие грабители, которые вышли на большую дорогу впервые и боятся своей жертвы больше, чем она их. Бывают просто идиоты. Но встречаются, знаешь ли, в нашей жизни и преступники посерьезнее. У которых вполне определенные намерения. Где гарантия, что у них нет боевого оружия? Я не говорю, что не надо защищаться в экстремальных случаях. Но если уж ты вытащила свой пистолет, то стреляй не раздумывая, пока тебя не опередили. Или не носи его вовсе. А что касается резиновых пулек… Я бы этих умников, которые такую мерзость изобретают, заставил продукцию на себе испытывать. Оружие самозащиты — это надо же!..

После этого Саша еще несколько раз «ляпнулась» подобным образом, советуя, кому можно, а кому нельзя открывать двери своей квартиры, а также — куда класть деньги, выходя из дому. Она уже вообще подумывала рубрику эту потихоньку прикрыть, хоть и была уверена в ее необходимости. Но не получалось у нее, хоть ты тресни…

— Значит, этот сюжет вы предложили нам по идейным соображениям. — Девушка неуверенно посмотрела на Чуткого. — И только?

— Вы хотите спросить, нет ли какой корысти с моей стороны? — улыбнулся ее собеседник, и Саша в который раз подумала о том, какая замечательная у него улыбка. — Мы с вами, Александра Николаевна, взрослые люди, поэтому нам трудно верить в бескорыстие, как это ни прискорбно. Да, я собираюсь сам участвовать в таких сюжетах, но не вижу в этом никакой крамолы. Как вы могли понять на вчерашнем мероприятии, я возглавляю новую российскую партию. Будучи ее лидером, я собираюсь сообщать людям о наших идеях, в справедливости которых убежден.

— Хорошо, — сдалась Александра. — Считайте, что вы меня убедили. Но скажите: вы как-то собираетесь помочь несчастной старушке? Или ваша съемочная группа просто будет наблюдать за ее дальнейшей судьбой?

— Саша, — поморщился Чуткий, и она поняла, что непривычное обращение вырвалось у него непроизвольно. — Я понимаю, что мы с вами знакомы очень мало. Но нельзя же видеть в каждом человеке преступника или скотину! Конечно, я помогу ей. Я уже ей помог. Наша партия взяла расходы на постройку ее нового жилища. И поверьте, оно будет выстроено в самые ближайшие сроки.

— И об этом тоже будет сюжет? — спросила Саша.