class="p1">Натянув на серьёзное лицо фальшивую улыбку, согласился с коллегой:

— Все бабы одинаковые. В любом возрасте!

Дружной гурьбой двинулись к ресторану, который был наглухо припечатан справа к зданию Коллегии.

Сделал всего один шаг на встречу веселью, когда меня обдали взглядом «вали-отсюда-сволочь». В недоумении осмотрел окружающих меня адвокатов. Почти все сошки, не считая парочки светлых голов. Неудачники мне завидовали черной завистью. Это да. Но ненавидеть? По силам и возможностям иногда помогал коллегам, если их интересы не пересекались с моими.

И вот на тебе, ненависть, граничащая с желанием убить меня на месте.

Твою мать, — выругался я про себя, когда увидел объект источающий негатив. Николай собственной персоной. Высокая, атлетичная фигура Кольки поднялась из-за соседнего стола и направилась к моему.

Я не стал протягивать руку первым, выжидал. Коля протянул руку, я ответил. В последнюю секунду мужчина с серыми пронзительными резко одёрнул руку, избежав рукопожатия, и грубо выдохнул пьяным голосом:

— Ты не достоин. Су… думаешь, тебе всё можно, если ты Ярослав Баринов?

— Кошкин, прекратите, — из ниоткуда появилась стройная фигура Малиновской, облаченная в вечернее синее платье.

— Дамочка, а Вас никто не ждал, — прокудахтал Кошкин, взъерошивая русые волосы у себя на голове.

Зря он так с Аллой…

Она зыркнула на Колю презрительно, затем подозвала устроителя банкета.

Указывая на потерявшегося Коляна отманикюренным пальцем, унизанным синим брюликом, Алла пропела:

— У нас возникла Заминка, просьба устранить ее.

А затем, повернувшись к начинающему трезветь Коле, она прошипела:

— Кошкин, здесь у каждого своё место. И Вы должны знать своё!

Испепеляя незадачливого бузитера, Малиновская грациозно опустилась в кресло рядом со мной.

Коля вмиг поник и опустив плечи, направился на выход из зала. Я обалдел. Передо мной был явно не тот Колян, с которым я дружил все эти годы.

Как одной испанской мадам удалось изменить его за пару месяцев? Дело здесь нечисто. Похоже, Николай поделился со мной не всеми своими проблемами!

Я стремглав кинулся за другом. Догнал его уже на улице. Он стоял пришибленный и потерянный, глубоко зарывшись в нелёгких мыслях.

— Коль, постой. Давай поговорим как друзья. Может, чем помочь? — чуть не поперхнулся своими словами, когда друг одарил меня пустым безразличным посторонним взглядом.

— Хочешь помочь? Ты уже помог, когда устроил мою дочь в Коллегию. Долго разрабатывал план?

— Что ты несёшь? — огрызнулся я.

— Ты перетрахал половину Лесневска, ладно. Твои грехи. Но тебе было мало! Решил совратить мою маленькую добрую девочку!

Не выдержав нахлынувших эмоций, я схватил Колю за грудки и заорал:

— Диане восемнадцать. Она больше не твоя маленькая девочка на пони с мороженкой в руке! Она совершенолетняя маленькая женщина! Моя женщина! Моя будущая жена! Я не отнимаю у тебя дочь, вы можете общаться. Ты же сам не отвечаешь на ее звонки! Так какого ляда?

Я резко отпустил лацкан дешевого пальто и своего друга, и решительно потопал обратно.

С этого дня все кто против наших отношений с Дианой мои кровные враги!

У меня не было больше друга. И я не собирался приглашать его на свадьбу, чтобы не испортить себе лучший день в моей жизни. Я ждал этого дня два грёбанных года.

Но впереди маячила разборка с Малиновской. Алка не Кошкин, просто так «оплеуху» мне не спустит на тормозах. Как дикая кошка будет рвать и метать, едва узнает, что дичь сорвалась с крючка.

Глава 12

Диана

Не понимала, что делать дальше — мысли разлетелись. Ещё этот Мажор, севший мне на хвост!

Его тёплая рука заботливо легла на моё плечо, как раз в тот момент, когда я собиралась позвонить Климу.

Я смотрела в синие озадаченные глаза Егора и боялась одного — вопросов. В данный момент жизни не собиралась ни перед кем ни отчитываться, ни открывать душу.

Набравшись смелости, попросила:

— Егор, пожалуйста, оставь меня. Нужно побыть одной.

Мажор приблизился ближе, бережно взял мою руку в свою.

— Диана, — он впервые говорил со мной и смотрел на меня как на человека, а не как на очередную игрушку для забав, — я не буду тебя спрашивать о прошлом. У меня оно тоже не лайтовое в плане партнёров, поэтому с кем у тебя были отношения, меня не интересует. Главное, чтобы сейчас никто не тёрся рядом.

В коридоре давно опустело-началась пара, а мы с Егором стояли подпирая стену возле аудитории и говорили ни о чём!

Что он лепит? Я его не понимала, потому что все мои мысли заняла Элис. Ее имя как вирус въелось в мой мозг и разнеслось по венам. Ядовитая кровь омыла каждую клеточку моего тела, заразив меня неизлечимой болезнью по имени Элис.

Чем больше я думала о девушке, тем отчетливее понимала, что нужно поговорить со своими родителями, вывести их на чистую воду.

Наконец я обрела дар речи:

— Егор, у меня жутко разболелась голова. Пойду в общежитие, отлежусь. Видимо, на сегодня знаний достаточно.

— Кошкина, я тебя отвезу.

— Не надо, сама дойду, — почти взвизгнула я, опасаясь, что новый друг сломает мои планы.

— Без разговоров. — В жестком голосе и в синих глазах застыла решительность.

— Хорошо, — безропотно согласилась я и поплелась за Мажором.

— Вечером завезу апельсины и витамин Е, — Егор подмигнул на прощание, когда я с грохотом закрывала дверь синей бэхи.

— Отстань уже, делай, что хочешь. Привози свои витамины и помидоры, — пробурчала себе под нос.

— Какие помидоры? — ошарашенно вопросил Мажор.

— Свои…

Через тридцать минут, наскоро приняв прохладный душ, уже названивала Климу.

Абонент не доступен.

— Клим, пожалуйста, ответь, это очень срочно! — шептала я над трубкой заветные слова, будто заклинание.

Клим не отвечал.

Как в замедленной съёмке прошла к шкафу, достала из него рубашку Яра, натянула через голову на голое тело и вдохнула любимый запах бывшего.

— Яр, что же ты наделал? — из глаз капали слёзы. Но знала нутром, что живительная вода не про Яра. Я была отравлена Элис, насквозь пропитана мыслями о ней.

— Элис, где ты. Нам надо поговорить! — взвыла я, глядя в окно. Будто мой вой могла услышать она — та вторая знакомая до кончиков пальцев незнакомка.

Набрала следующий номер — отца.

Он молчал…

Папа никогда не игнорировал мои звонки. Но это было раньше… до Ярослава. А после всё изменилось. Выбрав Яра, я потеряла самое ценное, что у меня было в жизни — доверие папы. Мы стали меньше общаться, а по душам больше не говорили ни разу за эти семьсот двенадцать дней.

Вот и сейчас папа не ответил. Меня начинало злить его