горделивое молчание… Сам, Бог знает, где шляется уже год, а нам с мамой ничего не объясняет. Мы не достойны знать правду?

Папа, папа, что ты сделал со всеми нами? Мы же были счастливы, до того, как в Лесневск пожаловала мадам Испанка.

Я ударила кулаком по подушке.

— Яр, ненавижу тебя. Ты во всём виноват! Даже не могу поговорить с папой. Я теперь вне круга его доверия.

Зачем я испортила дружбу с папой? Ради тебя! А ты мне изменил. Думал, не узнаю? Молодая наивная барышня. Но люди — добрые… Через два года после твоей интрижки прислали видео. Накануне нашей свадьбы.

Яр, я же просила тебя не делать этого. Это мой пунктик, понимаешь?! Мой пунктик преломления добра и зла, ада и рая, счастья и горя.

С самого детства я боюсь предательства, оно как цианистый калий спрятано у меня где-то внутри. Наверное, в корне зуба, и я знаю, если чуть сильнее надкушу, то яд впрыснется в кровь и убьёт. Точно знаю, потому что когда-то уже пробовала этот яд на вкус…

Мои глаза блуждали по списку контактов в айфоне.

— Мама! Мамочка, что ты скрываешь?

Передо мной стояло тревожное мамино лицо, обрамлённое пепельными прядями.

Мама родила меня рано. Неприлично рано — в пятнадцать лет. Поэтому я никогда не просила ее рассказывать о сложной беременности, которая перевернула её жизнь вверх-тормашками, не просила фотографий.

Мама перенесла два инфаркта к своим тридцати шести годам, очень сильно беспокоилась за моего братца Вовку-подростка с безбашенной головой, поэтому я старалась быть взрослой девочкой, не лезла к ней ни с какими глупостями.

Но сейчас мне было настолько плохо, хуже, чем ей в сто крат, потому что я не была посвящена в тайну.

Нервно обгрызая концы волос, набрала родительницу.

— Диана, — надрывно выпалила мама. — Я себе места не нахожу! Ещё ты не звонишь, сводишь меня с ума. Отца нет уже три недели! — а дальше мама разрыдалась в трубку, оглушая меня воплями.

Я сама себе твердила: — Ди, не будь размазнёй. Доведи разговор до конца.

Вслух я тихо прошептала в трубку:

— Мама, у меня есть близняшка?

Мама плакала по инерции ещё минуты две, а затем замолчала.

— Мама, я жду ответа. У меня есть сестра?

— Есть, — глухо проговорила мама. — Приезжай домой на пару дней, я всё тебе расскажу.

— Хорошо, — растерянно пробормотала я и нажала отбой.

Мысли путались, неслись как угорелые. Теперь моё желание увидеть Элис стало моим наркотиком, отнимающим разум.

* * *

Сердце как сумасшедшее бьётся в груди.

Элис — моя родная сестра! Уму непостижимо! У меня есть копия, моя кровиночка, мой клон.

Почему я ее совсем не помню?

Почему не помню своего детства? Все мои детские воспоминания неразрывно связаны с Моей Головной Болью по имени Ярослав.

Помню хоккейные коробки, папу, его друзей в красных касках с клюшками, гоняющих шайбу. Помню маленьких лошадок, как мы с дядей Ярославом угощаем их морковкой и яблоками.

Помню розовую пушистую сахарную вату, обмазанные мороженым свои липкие щёки, к которым прилипает папа, когда целует меня.

Помню вечно грустную маму.

А вот Элис я не помню. Память безжалостно вытерла ластиком всё, что происходило со мной до пяти лет.

Странно! Некоторые люди помнят себя с двухлетнего возраста. А я нет! Почему жизнь так несправедлива ко мне? Именно мне сейчас нужно срочно вспомнить Элис, а у меня не получается!

Тяжело и обречённо вздохнула!

Ведь еще в кабинете следаков почувствовала ЭТО, когда моё сердце бешенно заколотилось, и я не могла выдохнуть, разглядывая фото девчонки.

Меня сбила с толку мелкая деталь — линзы. Могла бы догадаться, Мисс Будущий Адвокат, что твоя сестра, как и ты, любит эксперименты с внешностью.

По стеклу забарабанил дождь. Ну конечно сейчас зарядят бесконечные осенние дожди, и больше не будет шанса увидеть летний звездопад. Еще месяц назад мы с Яром отдыхали на море и загадывали желание на счастье.

Когда падала первая звезда, я не успела собраться с мыслями и жутко расстроилась.

— Лапушка! — ласково назвал меня тогда любимый, целуя в шею. — Неужели моя любовь к тебе зависит от вовремя загаданного желания? В этом деле я верю только себе.

— Яр, милый, не говори так. Ты же знаешь, что я верю в знаки природы.

— Чудачка! — Яр коснулся моих губ своими. Так слегка, чтобы не смазать мою помаду.

Я игриво запрыгнула на любимого, обвив его крепкое тело загорелыми ногами. И быстро, жадно зацеловала ключицы, шею, лицо Яра, оставляя на них алые метки губ.

— Моя любимая обезьянка, — съёрничал Яр, улыбаясь в тридцать два отбеленных зуба.

А теперь у меня не было Яра, но осталось ЭТО чувство, что мы с Элис родственные души, и обязательно должны соединиться, чтобы почувствовать себя единым целым!

Проливной дождь говорил о том, что мое лето ушло безвозратно, впереди промозглая серая зима. Но мое нутро восставало против этого. Я не могла позволить себе не бороться за право стать счастливой. Я потеряла двух самых любимых мужчин, но у меня оставался шанс найти свою вторую половинку.

Не стала задавать маме лишних вопросов по телефону. Вдруг мама растревожится не на шутку. Не мне судить, почему двое пятнадцатилетних подростков, отдали одну из двух дочек на воспитание богатой русской испанке.

Не мне! Я не судья. Но все же где-то под ребрами скребло неприятное чувство предательства. Зачем они так поступили! Мою Элис отдали посторонней женщине, от которой сестре пришлось сбежать! Может, не было никакого похищения изумрудов, а женщина хотела обвинить удочеренную дочь? Кошмар!

Я шмыгнула носом и потянулась к телефону. Оставался лишь один человек, которому я могла позвонить. Думала, что даже если мы останемся с ним на Земле вдвоём, то к нему не обращусь.

Никогда не говори гоп, пока не перепрыгнешь. Ситуация изменилась кардинально, когда я узнала, что не одна! Нас двое! Поэтому я должна думать не только о себе. Мы одно поделенное целое, которому нужно срочно соединиться. На войне любые средства хороши.

Я уже предвидела, как услышу радостный голос Яра, как отбрею бывшего, сообщая, что я звоню всего лишь по срочному делу.

Теребила крестик на груди и слушала зумер. А затем как гром среди ясного неба.

Абонент не доступен…

— Чёрт! Черт! Черт! — заорала я, вскакивая на кровати. — Вы что сговорились сегодня не отвечать? Мне нужна ваша помощь… — из глаз потекли слёзы бессилия и ярости. Я осела в позу лотуса, обдумывая ситуацию.

— Может, позвонить следачке? Нет, отметается. Следователи помогут мне