лекарств в пересохшем рту, снова это стойкое желание вогнать сверло под череп, лишь бы муторное состояние закончилось.

— Ну как путешествие? — голос Мари возник словно со всех сторон, расплывшийся взгляд никак не позволял осмотреться. — Ты был под кетамином, милый. Очнулся еще час назад, начал что-то бубнить про шум в голове, вести себя крайне подозрительно и неадекватно. Ничего не помнишь? Пришлось тебя оглушить, а то ты меня уже пугать начал.

Синдзи попытался что-то сказать, но язык лишь безвольно вывалился изо рта.

— Мощно накрыло, я смотрю. Похоже, у тебя легкая амнезия. Не учла побочные эффекты, прости. Вот, попей, чистая вода.

Ощутив горлышко бутылки на губах, он начал сначала медленно, а потом с жадностью глотать жидкость, пока комок тошноты едва не вырвался из горла, чего удалось избежать лишь большим усилием воли.

— Жаль, что так получилось. Я надеялась, ты увидишь начало шоу, а, получается, начнешь с середины. Ну, ничего, так даже интересней. Добро пожаловать в мой мир боли.

По лицу заструились бодрящие ручейки воды — Мари вылила из бутылки остатки ему на голову — и Синдзи наконец-то смог сфокусировать взгляд. Но то, что он увидел, превзошло его даже самые страшные ожидания.

Он находился в темных апартаментах Рей, прикованный к трубе радиатора наручниками. Окна были не просто зашторены — наглухо прикрыты панелями из толстого картона, отчего в комнате стоял мрачный плотный сумрак. Помещение освещала лишь слабая лампочка на потолке. Однако по центру его глазам открылась столь жуткая картина, которую его мозг просто не мог осознать.

Чуть правее него прямо в воздухе висела обнаженная Рей. Иллюзия создавалась из-за скрученных мотков лески, тянущихся к ввинченным крюкам на потолке, которые, собственно, поддерживали голубовласку в подвешенном состоянии. Прозрачные крепкие нити впивались в кожу, глубоко врезаясь в нее и местами даже рассекая до крови, отчего по белизне ее фигуры струились и капали на пол тонкие красные ручейки, а само тело девушки было сложено, как перочинный нож: бедра оказались вплотную стянуты к корпусу этой самой леской, поверх к ним прижимались так же обмотанные согнутые колени, руки были привязаны к щиколоткам, а во рту виднелся большой красный пористый кляп с кожаным ремешком, совсем как из набора садо-мазо. Из вздувшейся раскрасневшейся киски тянулась целая связка немыслимого количества розовых проводков — порядка двадцати штук, очевидно, виброяичек забивало ее влагалище и, кажется, матку, отчего они разбухли до размеров страусиного яйца и испещрялись выпирающими через кожу над лобком дрожащими бугорками. Пучок роторов, похоже, был активирован на максимум, вибрируя гудящей шевелящейся массой в раздувшемся лоне Рей, а вывалиться им наружу мешали хирургические зажимы, плотно схватившие аккуратные половые губки сверху и снизу, превратив некогда милый ровный воротничок розоватой кожи в мясистый жеваный огрызок. В попке голубовласки выделялась невероятных размеров плоский черный колпачок, закрывающий собой ее анус и являющийся, похоже, частью какой-то исполинской резиновой затычки. Но что пугало больше всего — это закрепленный в полу прямо под ней леденящий душу, гигантский, просто ужасающий своими габаритами ярко-красный столб, ровный, цилиндрический, облитый чем-то маслянистым и заканчивающийся сужающейся, как воронка, головкой. Ошеломленный этим зрелищем Синдзи не сразу определил в нем промышленный напольный огнетушитель со снятым распылителем, высотой больше, чем в метр, и толщиной порядка 20 см в поперечнике, обмотанный лентой и смазанный чем-то склизким.

Страшная догадка сразу же озарила его голову, хоть он никак не мог в это поверить — столб исполнял роль исполинского фаллоса и, несомненно, был установлен под Рей не для устрашения, а с четкими намерениями провести пенетрацию. И как бы разум не пытался протестовать, мотивируя физической невозможностью проникновения столь гигантского объекта в организм девушки через естественные отверстия, не оставалось сомнений, что Мари задумала именно это. Сама Рей была полностью поглощена вибрирующими ощущениями в киске, слабо мотая головой и изредка бросая на Синдзи молящие чувственные взгляды, судорожно подергивая мышцами на своем раскрасневшемся лице, мокром и целиком заплывшим от слез, да периодически постанывая и издавая мычащие звуки через нос. Сложно было сказать, разрывало ли ее душу болезненные и волнительные ощущения во влагалище и попке или это был страх, или унижение и стыд, или все вместе, но балансировала девушка на грани, из последних сил держа свой разум целостным и еще подавая редкие признаки сознания в мерцающих от сокрушительных чувств алых глазах.

Однако натужный сдавленный писк по соседству заставил Синдзи позабыть о Рей и вновь замереть он леденящего душу зрелища. Слева от голубоволоски, у стены, обнаружилась сидящая Аска с широко разведенными в сторону ногами, зафиксированными в таком положении длинной палкой между ними. На первый взгляд, с ней не произошло ничего критического: тело не усеивали никакие следы ран кроме тех, что он нанес сам, связанные за спиной руки и ноги изредка слабенько и нервозно шевелились, говоря о ее дееспособности, и тем более было непонятно, почему ее заплаканные глаза, источающие необъятный, просто нечеловеческий ужас, метались между ним и собственной киской, а лицо ее было напряжено и дрожащие губы сжаты так сильно, что, кажется, ее одновременно поразили паралич и тремор. Да, с ее киской были проведены некие манипуляции, но, опять же, Синдзи никак не мог понять причину ее столь критически обостренного страха, балансирующего на грани срыва или даже безумия.

И только когда он пригляделся, его пробрала жуткая дрожь. Киска рыжеволоски была широко раскрыта медицинскими щипцами, такими же, как у Рей, но на этот раз разводящими в стороны и натягивающими нежные лепестки половых губ до гладкого блеска ее розовой кожицы. Из-за их жесткого захвата и натягивания ее лоно расширилось до размера небольшого блюдца, натягивая до рези основание, сияя ровной выпуклой гладью преддверия влагалища и демонстрируя его четкий вход. Однако в этом не было ничего необыкновенного — хоть и слегка болезненная, данная процедура вряд ли могла привести Аску в столь жуткое состоянии. И только когда глаза Синдзи разглядели, что во влагалище был вставлен крупный продолговатый предмет зеленого цвета, только когда его мозг осознал, что это было, ему сделалось дурно.

Там покоился самый настоящий ствол кактуса — крупный, продолговатый, толстый, с обрезанным корнем и сплошь усеянный крепкими жесткими иглами. По форме напоминающий не малых размеров фаллос с сочащимся соком из основания, он был погружен до самого дна влагалища, чью плоть раздвигали во все стороны сотни колючек длиной почти в сантиметр, оставляя между собой глубокий просвет. Кожа нутра покраснела от напряжения, покрылась сетью впадин от впивающихся