А передо мной стояла представительница маленького народа ипожирала меня взглядом, исполненным похоти.

— Мы с тобой породим гигантов, мой брат, мой прекрасныйи высокий супруг! — истошно заверещала она и раскрыла объятия. Полы еепотрепанного одеяния распахнулись, и я увидел огромные груди, свисавшие досамого живота.

Запах беспощадно бил мне в ноздри, сводил меня с ума,затуманивал зрение. Когда мерзкая горбунья уселась за стол рядом со мной, яперестал замечать ее уродство. Теперь она казалась мне высокой и стройнойкрасавицей. Да, в моих видениях она предстала прекрасной женщиной с длиннымируками и ногами, с тонкими изящными пальцами, которые нежно гладили мое лицо. Явидел в ней существо, подобное мне самому.

— Нет, Эшлер, нет! Не прикасайся к ней! — отчаяннозакричала сестра. В то же мгновение отец занес над головой дочери тяжелыйкулак, и тело Эмалет рухнуло на каменные плиты пола.

Женщина, сидевшая рядом со мной, излучала сияние. Я несводил с нее восторженного взгляда, и рыжие ее волосы становились все длиннее идлиннее, постепенно скрывая обнаженную стройную спину, блестящими прядями падаяна высокую грудь. Она откинула локоны и, приподняв руками полные груди, казалось,предлагала мне свое роскошное тело. Потом она раздвинула ноги. Влажные розовыегубы, открывшиеся моему потрясенному взору, неодолимо манили к себе, словноприглашали поскорее войти внутрь…

Страсть, музыка и колдовская красота этой женщины поглотилимой разум без остатка. Не помню, кто помог мне забраться на стол. В следующеемгновение женщина уже распростерлась на столе, и я жадно приник к ней.

— Талтос, Талтос, Талтос! — кричала она. —Зачни во мне Тал-тоса!

Барабаны били все громче и оглушительнее, наполняя грохотомвесь зал. Мощь их звука, казалось, не знала предела. Голоса волынок слились водну бесконечную будоражащую трель. А меж раздвинутых ног лежавшей подо мноюкрасавицы усмехались нежные розовые губы в обрамлении золотистых волос —усмехались так откровенно, словно вот-вот готовы были говорить! Влажные,исходящие соком страсти, источающие благоухание, они разжигали во мне огоньпохоти. В те мгновения мною владело лишь одно желание: слиться воедино с этимсоблазнительным лоном.

Мужское мое орудие находилось в полной боевой готовности. Ивот наконец, содрогаясь от наслаждения, я вошел в распахнувшуюся передо мнойшелковистую расщелину.

Охвативший меня исступленный восторг был сопоставим лишь стем, что я испытывал, когда сосал молоко из материнской груди. Я вновь сжимал вобъятиях проституток из Флоренции, слышал их заливистый серебристый смех,ласкал их упругие груди, пальцы мои блуждали и путались в шелковистых волосахмеж стройных ног, встречались с нежной, увлажненной желанием плотью. Неистовоевожделение, разгораясь во мне, исторгало из груди стоны и крики. Я никак не могутолить голод плоти, не мог умирить сжигавшее меня пламя, унять жар соблазна… Явходил в нее снова и снова…

«О, как глуп я был, даром потеряв столько лет. Как глуп ябыл, так долго избегая наивысшего наслаждения, дарованного человеку. Как мало явкусил от самого сладостного из земных плодов!» — только такие мысли посещалименя в те минуты безумного наслаждения.

Доски стола, на котором мы лежали, отчаянно скрипели итрещали. Кубки и тарелки летели на пол. Я весь взмок от пота, но мне казалось,что огонь страсти испепелит меня дотла.

А подо мной на жестких голых досках, посреди луж пролитоговина, объедков и рваных салфеток лежала вовсе не рыжеволосая красавица, аотвратительная горбатая карлица со зловещей ухмылкой на тонких губах.

— Господи, мне все равно, мне все равно! — стоналя. — Я хочу ее, хочу!

Я утолял свою похоть бесконечно долго и наконец,пресыщенный, впал в какой-то дурман. Думать о чем-либо я был не в состоянии. Язабыл, кто я есть, забыл, почему нахожусь в замке.

Словно сквозь пелену тумана, я чувствовал, как меня оторвалиот карлицы. Я видел, как она в судорогах корчится на столе, видел, как изпотайной влажной расщелины, в которую я изверг свое семя, появляется на светнечто…

— Нет, я не хочу на это смотреть! — закричал я,словно очнувшись от столбняка. — Не хочу! Господи, прости меня!

Но огромный зал сотрясался от раскатов смеха, а волынки ибарабаны подхватили этот смех, производя такой нестройный шум, что я в ужасезакрыл уши руками. Наверное, стоны мои перешли в звериный рев. Да, я ревелподобно раненому животному. Но в эти кошмарные минуты сам я не слышалсобственного голоса.

Из чресл уродливой карги вышел новый Талтос — сначаладлинные скользкие ноги, которые вытягивались на глазах, потом тонкое туловище,руки с невероятно длинными пальцами и, наконец, голова — вытянутая, покрытаякакой-то слизью. Мать издала довольный крик. Да, он появился на свет, новыйТалтос, наделенный прирожденными знаниями. Талтос, за несколько минут созревшийиз семени, зароненного в лоно ведьмы. То был мой сын, плоть от плоти моей. И,родившись, он сразу устремил на меня пронзительный взгляд.

Едва выйдя из материнской утробы, он начал расти с поистиненевероятной скоростью. Глаза его сверкали, а гладкая кожа казалась такой женежной, как кожа любого новорожденного младенца. Как некогда я, он жадно припалк груди своей матери и принялся сосать. Опустошив сначала одну, а потом другуюгрудь, он встал во весь свой исполинский рост, и люди приветствовали егорадостными криками.

— Талтос! Талтос! Породи еще одного! Прежде чем солнцевзойдет, породи женщину!

— Нет, нет! — лепетал я коснеющим от ужаса языком.

Но новорожденное чудовище, уже достигшее гигантскихразмеров, не мешкая навалилось на свою мать и совокупилось с нею точно так же,как недавно сделал это я. И через несколько минут из чресл горбатой карги вышлоновое отвратительное создание — на этот раз женского пола. Новорожденную ведьмуположили на стол передо мной. Клянусь, я не хотел вступать с ней в соитие, ноплоть моя, возбужденная исходившим от нее ароматом, взбунтовалась и отказаласьподчиняться.

О мои святые покровители, где вы были в эти минуты? Какпозволили вы свершиться подобному грехопадению!

Меж тем люди, собравшиеся в зале, предавались безудержномувеселью: все они плясали и пели под оглушительный аккомпанемент барабанов иволынок. Наконец меня оттащили от ведьмы. Перед взором моим стояла густаяпелена, я ничего не видел. Кто-то плеснул мне в лицо вином. В следующеемгновение на свет появилось еще одно чудовище, рождение которого вновь быловстречено приветственными криками.

— Талтос, Талтос, Талтос!

Едва успев разглядеть, кого ведьма извергла из своих чреслна этот раз, присутствующие оживленно загалдели:

— Это женщина! Теперь у нас есть оба!