Надо бойкотировать Предпарламент. Надо уйти в Совет рабочих, солдатских и крестьянских депутатов, уйти в профессиональные союзы, уйти вообще в массы. Надо их звать на борьбу. Надо им дать правильный и ясный лозунг: разогнать бонапартистскую банду Керенского с его поддельным Предпарламентом, с этой церетелевски-булыгинской думой. Меньшевики и эсеры не приняли, даже после корниловщины, нашего компромисса, мирной передачи власти Советам (в коих у нас тогда еще не было большинства), они скатились опять в болото грязных и подлых сделок с кадетами. Долой эсеров и меньшевиков. Беспощадная борьба с ними. Беспощадное изгнание из всех революционных организаций, никаких переговоров, никакого общения с этими друзьями Кишкиных, друзьями корниловских помещиков и капиталистов»[2346].

24 сентября собираются большевистские ЦК, ПК вместе с делегатами от партии на Демократическом совещании. Заклеймили наступление буржуазии, раскритиковали соглашателей, призвали к мобилизации масс вокруг Советов. Но подтверждалось, вопреки позиции Ленина, участие в Предпарламенте с той лишь оговоркой, что «деятельность в Предпарламенте должна носить лишь вспомогательный характер, будучи всецело подчинена задачам массовой борьбы»[2347].

На следующий день избирался новый Исполком Петроградского Совета. Отчет в «Известиях» зафиксировал: «За большевиков подано 230 голосов, за с.-р. 102 гол., за меньшевиков 54 гол. и за мен. — интернационалистов 10 гол. Затем председатель предлагает собранию принять намеченный фракциями президиум в следующем составе: от большевиков тт. Троцкий, Каменев, Рыков и Федоров, от с.-р. тт. Чернов и Каплан, и от меньшевиков тов. Бройдо… Председателем избран тов. Троцкий»[2348]. Всего в президиуме оказываются 13 большевиков, 6 эсеров и 3 меньшевиков.

С докладом о текущем моменте в связи с созданием нового правительства выступал Каменев:

— Есть ли у нас средства предотвратить гражданскую войну, которую нам навязывает власть? Есть! Мы должны заранее сказать этой власти и соглашающимся с ней, что отказываем ей во всякой поддержке и будем стараться ей противопоставить истинный источник власти — съезд Советов рабочих и солдатских депутатов.

Троцкий внес резолюцию, которую Совет поддержит: «Мы выражаем свою твердую уверенность в том, что весть о новой власти встретит со стороны всей революционной демократии один ответ: «в отставку». И опираясь на этот единодушный голос подлинной демократии, Всероссийский съезд Советов рабочих и солдатских депутатов создаст и истинно революционную власть»[2349].

И тут же Троцкий жестко поставил перед Всероссийским ЦИК вопрос о дате созыва нового съезда Советов. Несмотря на явное нежелание созывать форум, где у большевиков могло оказаться преобладание, ЦИК все же дал согласие созвать на 20 октября II съезд Советов. 26 сентября вышла статья Зиновьева: «Полновластным хозяином земли русской мы считаем созываемый на 20 октября съезд Советов. Если этому съезду дано будет состояться, то к тому времени опыт с «новой» коалицией, мы убеждены, окончательно провалится, и ряд промежуточных элементов присоединится, наконец, к нашему лозунгу: «Вся власть Советам!» Каждый день будет увеличивать наши силы»[2350].

«Речь» писала о резолюции Петросовета от 25 сентября: «Большевики не изменились, они делают то же самое, что в первый день переворота. Но со вчерашнего дня они стали делать это открыто. Резолюция, о которой идет речь, представляет тяжкое государственное преступление. Она зовет к неповиновению верховной власти Временного правительства, к свержению его и открыто готовит вооруженное восстание, предостерегая лишь против частичных выступлений»[2351].

Однако Ленин все равно недоволен: «Съезд Советов отложен до 20 октября. Это почти равносильно отсрочке до греческих календ при том темпе, каким живет Россия. Второй раз повторяется комедия, разыгранная эсерами и меньшевиками после 20–21 апреля». Ленину вообще предельно претит эта легалистская, делающая упор на съезд Советов позиция. Он вновь апеллирует ко второму эшелону партийного руководства. 27 сентября лидер большевиков пишет председателю Областного комитета армии, флота и рабочих Финляндии Смилге: «…партия должна поставить на очередь вооруженное восстание… История сделала коренным политическим вопросом сейчас вопрос военный… Кажется, единственное, что мы можем вполне иметь в своих руках и что сыграет серьезную военную роль, это финляндские войска и Балтийский флот. Не терять времени на «резолюции», а все внимание отдать военной подготовке финских войск + флота для предстоящего свержения Керенского». Не надеясь на цековские каналы коммуникаций, которые всячески фильтровали его радикальные призывы, Ленин просил Смилгу перепечатать письмо и доставить его «питерцам и москвичам»[2352].

«Сентябрь семнадцатого года, мрачный вечер, темные с желтоватыми щелями тучи на западе. Остатки листьев на деревьях у церковной ограды как-то странно рдеют, хотя под ногами уже сумрак. Вхожу в церковную караулку. В ней совсем почти темно. Караульщик, он же и сапожник, небольшой, курносый, с окладистой рыжей бородой, человек медоточивый, сидит на лавке в рубахе навыпуск и в жилетке, из карманчика которой торчит пузырек с нюхательным табаком. Увидав меня, встает и низко кланяется, встряхивает волосами, которые упали на лоб, потом протягивает мне руку.

— Как поживаешь, Алексей?

Вздыхает:

— Скушно.

— Что такое?

— Да так. Нехорошо. Ах, милый барин, нехорошо. Скушно!

— Да почему же?

— Да так. Был вчера я в городе. Прежде, бывало, едешь на свободе, а теперь хлеб с собой берешь, в городе голод пошел. Голод, голод! Товару не дали. Товару нету. Нипочем нету. Приказчик говорит: «Хлеба дадите, тогда и товару дадим». А я ему так: «Нет, уж вы ешьте кожу, а мы свой хлеб будем есть». Только сказать — до чего дошло! Подметки 14 рублей! Нет, покуда буржуазию не перережут, будет весь люд голодный, холодный. Ах, милый барин, по истинной совести вам скажу, будут буржуазию резать, ах, будут!»[2353] Это — Бунин.

Хозяйственный развал нарастал. Осенние месяцы показали особенно резкое падение экономических индикаторов. Шахты, рудники, металлургические и машиностроительные предприятия, включая военные, закрывались десятками. В Петрограде к октябрю прекратили работу пять десятков крупных предприятий, число безработных перевалило за 50 тысяч. «С 1 октября в Москве, — сообщала пресса, — ликвидируют свое дело многие крупные промышленные учреждения. Прекращает торговлю за отсутствием товаров Мюр и Мерилиз. Закрывает все магазины фабрика кондитерских изделий Сиу»[2354]. Стало физически не хватать угля, металла. У железных дорог не было топлива. Ежедневная погрузка вагонов упала с 70,1 тысячи в январе до 43 тысяч в октябре[2355]. «Советы подвергали секвестру и социализации одну за другой фабрики и заводы, и в то же время шло массовое закрытие промышленных заведений — к половине октября до тысячи, создавая быстро растущую безработицу и выбрасывая на улицу сотни тысяч обездоленных, голодных людей — готовые кадры будущей Красной гвардии»[2356], — замечал Деникин.