Лицо Регала побагровело.

– Это наглая ложь. Подлый вымысел бастарда. Он хочет переполошить Олений замок и вселить в людей страх. Не было никаких вестей из Ладной Бухты.

– Молчать! – выплюнул король. Все в комнате застыли. – Фитц Чивэл! Проклятье, освободите этого человека! Фитц Чивэл, встань передо мной! Докладывай! Откуда твои известия?

Я поправил свой камзол и откинул назад волосы. Когда я шел, чтобы встать перед моим королем, я болезненно стыдился босых ног и растрепанных волос. Я набрал в грудь воздуха и выдохнул.

– Мне приснился вещий сон, сир. Рябой, гадающий по воде. Он показал мне красные корабли в Ладной Бухте.

Я не посмел подчеркнуть ни единого слова. Я твердо стоял перед ними. Один из стражников недоверчиво фыркнул. У Баррича отвисла челюсть, глаза его расширились. Король Шрюд на кровати закрыл глаза и медленно выдохнул.

– Он пьян, – заявил Регал. – Уберите его отсюда!

Никогда еще я не слышал в его голосе такого удовлетворения.

Его стражники отреагировали мгновенно и снова схватили меня.

– Как… – король вздохнул, явно сражаясь с болью. – Как я приказал. – он нашел в себе еще немного сил. – Сделайте, как я приказал. Выступайте немедленно! НЕМЕДЛЕННО!

Я выдернул руки у остолбеневших стражников.

– Да, ваше величество. – я старался говорить очень четко. – Немедленно отправить в Ладную Бухту военные корабли и все рыболовные суда, которые мы сможем найти. И послать по суше всех пригодных лошадей под командой Керфа.

– Да. – король выдохнул это слово. Он сглотнул, набрал в грудь воздуха, потом открыл глаза. – Да, таков мой приказ. А теперь иди.

– Немного вина, господин мой? – по другую сторону кровати материализовался шут.

Я был единственным, кто заметил это. Шут заговорщицки улыбнулся и склонился над Шрюдом, помогая ему приподнять голову и глотнуть вина. Я глубоко-глубоко поклонился моему королю, повернулся и вышел из комнаты.

– Если хочешь, можешь ехать с моей стражей, – сказала мне королева Кетриккен.

Лицо Регала побагровело.

– Король не приказывал вам ехать, – прошипел ей Регал.

– Но он и не запрещал мне. – королева равнодушно посмотрела на него.

– Моя королева, – в дверях показалась одна из ее стражниц, – мы готовы выступать.

Я потрясенно смотрел на нее. Кетриккен только кивнула. И повернулась ко мне:

– Ты бы лучше поспешил, Фитц, если не собираешься ехать в таком виде.

Баррич подал королеве плащ.

– Моя лошадь готова? – спросила она у стражницы.

– Хендс обещал, что она будет у дверей к тому времени, когда вы выйдете.

– Мне потребуется всего минута или две, чтобы собраться, – тихо сказал Баррич.

Я заметил, что он не просит позволения.

– Тогда ступайте. Вы оба. И постарайтесь как можно быстрее догнать нас.

Баррич кивнул. Он пошел за мной в мою комнату, где взял из моего сундука зимнюю одежду для себя.

– Зачеши волосы назад и вымой лицо, – сурово приказал он мне. – Воины больше доверяют человеку, который не выглядит только что вытряхнутым из постели.

Я последовал его совету, и мы поспешили вниз по лестнице. Казалось, Баррич начисто забыл о своей хромой ноге. Когда мы оказались во дворе, он начал звать конюшенных мальчиков, чтобы они привели Уголька и Крепыша. Еще одного мальчика он послал найти Керфа и передать ему распоряжение короля, и еще одного, чтобы приготовить всех лошадей в конюшнях. Четырех человек он отправил в город: одного – на корабли, а трем другим поручил обойти таверны и собрать команды. Я завидовал его спокойной собранности. Он не понимал, что принял у меня командование, пока мы не стали садиться на лошадей. Внезапно осознав это, Баррич смутился. Я улыбнулся ему:

– Опыт важнее всего.

Мы поехали к воротам.

– Мы должны догнать королеву Кетриккен, прежде чем она достигнет прибрежной дороги, – сказал Баррич.

У ворот дорогу нам загородил стражник.

– Стой! – скомандовал он. Голос его сорвался.

Наши лошади испуганно попятились. Мы натянули поводья.

Человек стоял твердо.

– Вы можете ехать, господин, – с уважением сказал он Барричу. – Но у меня приказ. Бастарду запрещен выезд из замка.

– Бастарду? – я никогда не слышал такой ярости в голосе Баррича. – Скажи: «Фитцу Чивэлу, сыну принца Чивэла».

Человек раскрыл рот от изумления.

– Скажи немедленно! – взревел Баррич и напрягся.

Внезапно он стал казаться вдвое больше, чем был на самом деле. Я ощущал волны исходившей от него ярости.

– Фитцу Чивэлу, сыну принца Чивэла, – пробормотал человек. Он перевел дыхание и глотнул. – Но как бы я ни называл его, приказ остается прежним. Ему нельзя выйти.

– Меньше часа назад я слышал, как наша королева распорядилась, чтобы он ехал с ней и чтобы мы догнали ее так быстро, как только можем. Ты считаешь, что твой приказ важнее, чем ее?

Стражник замялся.

– Минуточку, сир. – он отошел к караулке.

Баррич фыркнул.

– Тому, кто учил его, должно быть стыдно. Он полагается исключительно на нашу порядочность. Мы могли бы легко уехать сейчас.

– Может быть, он просто знает тебя, – предположил я.

Баррич бросил на меня сердитый взгляд.

Через мгновение вышел капитан стражи. Он улыбнулся нам.

– Счастливого пути и удачи в Ладной Бухте.

Баррич бросил ему нечто среднее между приветствием и прощанием, и мы пришпорили лошадей. Я позволил Барричу самому выбирать темп скачки. Было темно, но, когда мы спустились с горы, дорога была прямая и хорошая, а из-за туч время от времени выглядывала луна. Никогда прежде я не видел Баррича таким безрассудным. Он пустил лошадей галопом и не придерживал их до тех пор, пока мы не увидели впереди гвардию королевы. Мы сбавили шаг, только когда почти догнали их. Я увидел, как они оборачиваются и смотрят на нас. Один солдат помахал нам рукой.

– Беременной кобыле на раннем сроке полезно размяться. – Баррич посмотрел на меня в темноте. – Насчет женщин я не так уверен, – медленно закончил он.

Я улыбнулся.

– Думаешь, я уверен? – я покачал головой и стал серьезным. – Не знаю. Некоторые женщины вовсе не ездят верхом, когда ждут ребенка, некоторые ездят. Думаю, что Кетриккен не стала бы рисковать ребенком Верити. Кроме того, здесь, с нами, она в большей безопасности, чем наедине с Регалом.

Баррич ничего не сказал, но я чувствовал, что он со мной согласен. Я чувствовал не только это.

Мы наконец поохотимся вместе!