ему хвойную ванну, сделала массаж спины и усадила в кресле в махровом халате; в прошлый раз этого халата не было, что не могло не наводить на кое-какие размышления.

Во время завтрака – Ульяна и Парамонов привезли Соболева в Москву в пять утра – разговаривали мало; Мария не отличалась ни любопытством, ни разговорчивостью, лишь взгляд ее выражал заинтересованность и некий неопределенный вопрос, на который Матвей ответить не мог. Разомлевший и успокоенный, он не заметил, как уснул, и проснулся от звонка в дверь.

Марии уже не было, шел одиннадцатый час утра, на столе белела записка: «Холодильник в твоем распоряжении. Буду поздно. Не забудь ключи». Отыскав шлепанцы, Матвей поплелся открывать дверь, абсолютно уверенный в том, что вернулась Мария. И лишь впустив Балуева, окончательно пришел в себя.

– Ты?!

– Нет, Дед Мороз! – буркнул Василий, снимая грязную изодранную куртку и бросая на вешалку кепку. – Ты что не спрашиваешь, прежде чем открывать, кто пришел? Или увидел меня в окно?

Матвей почувствовал озноб, пропустил друга в ванную и, пока тот мылся, включил плиту и поставил на нее чайник. Порозовевший Василий ввалился на кухню, и они принялись разглядывать друг друга: у Матвея еще не исчез шрам на шее, лицо похудело и заострилось, глаза ввалились, хотя выглядел он, как всегда, уравновешенным и холодно-спокойным. У Василия красовались две царапины на щеке и на лбу, а на подбородке вспух зелено-лиловый синяк.

– Хорош! – сказали они в один голос, выразив одновременно друг другу и дружеское порицание, и озабоченность, и радость от встречи, от того, что живы и здоровы.

Василий провел по лицу ладонями, сморщился, задев синяк, уселся за стол. Минутное оживление снова покинуло его. Матвей молча смотрел на друга, поняв, что произошло что-то неординарное. Василий поднял на него глаза.

– Самандар погиб…

Матвей снял чайник, заварил чай, налил в кружки себе и Балуеву, сделал бутерброды, сел напротив.

– Рассказывай.

– Да рассказывать почти нечего. Когда вы уехали, телохраны этого зверя, с которым ты дрался, начали оживать…

– Все-таки у Хватова действительно были «зомби»…

– Ну и пришлось их… – Василий искоса посмотрел на Матвея, – «гасить» по-настоящему. А потом этот мужик… Хватов, говоришь? Тот самый телохран директора? Когда он вдруг начал стрелять, пришлось отходить. Самандар крикнул мне: уходи! Я бросился к нему на помощь и увидел… Две пули попали ему в голову, в глаз и в висок… но он все равно добрался до твоего Хватова и буквально перекрутил ему голову на сто восемьдесят градусов! Упал, конечно. Весь бой и длился-то от силы две минуты. Я подскочил к ним, но успел только убедиться, что оба мертвы… как подоспели на машинах доблестные стражи порядка, с полсотни человек! Пришлось отходить в условиях плотного боя. Еле оторвался!.. Хорошо, что взорвалась одна из машин, наделала шуму.

Василий замолчал.

Молчал и Матвей, представляя последний поединок Посвященного и авеши Монарха. То, что обоих было убить нелегко, не вызывало сомнений, но и две пули в голову – не две косточки от вишен, не говоря о пере круге головы…

– Жаль Вахида Тожиевича, – сказал он. – Как-то мы его не так приняли.

– Да и меня совесть грызет, – признался Василий. – Я считал его если не врагом, то уже никак не другом. Но вот что мне непонятно: если он – авеша Монарха, то этот твой Хватов чей авеша? Не может же Монарх сражаться сам с собой?

– И я подумал о том же. Либо Самандар – авеша иерарха, в крайнем случае Тараса Горшина, либо он – авеша Монарха, но тогда Хватов – авеша иерарха.

– И как ты все это объяснишь? Их появление? Засаду? Очередное столкновение спецслужб?

– Этому есть только одно объяснение. – Матвей вспомнил слова Рыкова о том, что «регуляция социума – дело тонкое». – Союз Девяти продолжает свою провокационную деятельность, намеренно сталкивая силовые структуры, чтобы держать процесс под контролем. Они же подключают очередных исполнителей «волн выключения». Надо полагать, следующие «волны» не за горами. Что предлагаешь делать? Или не было времени на размышления? Кстати, как ты меня здесь нашел?

– Ты же сам давал адрес. А куда бы ты еще мог податься? Не домой же, в лапы группы засады.

– Логично.

– Надо выручать твоих. Узнать, кто их похитил и где поместил…

– Захватил Юрген со своим «Стиксом», а держит на базе в Бутове. Хватов проговорился, считая, что я уже покойник.

– Ну и отлично, давай разрабатывать операцию освобождения. Вчетвером мы…

– Вдвоем, ты хотел сказать?

– Вчетвером. Ты, я, Парамонов и… – Василий вздохнул, – и Ульяна. Хотя ею я бы не хотел рисковать. – Он виновато посмотрел на Матвея. – Знаешь, минуты теперь не могу прожить, чтобы не вспомнить о ней! Прямо наваждение какое-то…

Матвей кивнул, оставаясь сдержанно деловым, сосредоточенным и хладнокровным.

– Это нормальное состояние, старик. Состояние влюбленности. Такая девушка стоит того, чтобы думать о ней непрестанно. Но Крис и Стас подождут. Ульяна говорила, что Ельшин собирается добыть оружие Инсектов. Этого допустить ни в коем случае нельзя, хотя бы из этических соображений.

Василий, вздохнув, мысленно неохотно расставаясь с образом Ульяны, вернулся к действительности.

– Да, я совсем было забыл… Громов тоже вознамерился снабдить своих комиссаров каким-то древним оружием, это мне Валера Шевченко сказал. И я так понял, что координатор «Чистилища» собрался в поход к одному из МИРов. Где бы еще он мог искать это оружие? Только вот какой МИР он выбрал?

– Мы знаем два МИРа-Храма под Москвой.

– Горшинский под церковью Спаса и под Кремлем.

– Вот и проверим оба. Давай готовиться. Ты еще не был в своем схроне? Снаряжение у нас есть?

– Все в порядке, там никто не появлялся. Была б машина, прямо сейчас и поехали бы. Знаешь, во время схватки в «Экипаже» я отобрал у киллера «глушак». А насчет освобождения Кристины у меня появилась одна любопытная мысль. Вспомнился кое-какой опыт. Что, если