были верны. Главной задачей Эдуарда IV было получить как можно большую финансовую компенсацию за уход из Франции и обеспечить длительное перемирие с взаимным обещанием, что ни он, ни Людовик XI не будут поддерживать внутренних врагов друг друга. Два короля встретились в Пиквиньи на Сомме, недалеко от Амьена, 29 августа 1475 года. Там они и скрепили подписями документы, означавшие окончание кампании. Было объявлено семилетнее перемирие. Эдуард IV согласился покинуть Францию, как только получит сумму в 75.000 экю. Кроме того, ему полагалась пенсия из французских доходов в размере 50.000 экю в год. Наконец, Маргарита Анжуйская, все еще находившаяся в плену в Англии, должна была быть освобождена и получить возможность вернуться во Францию за выкуп в 50.000 экю. Герцог Бургундский был в ярости. Он вызвал посреди ночи миланского посла и заявил ему, что если бы Эдуард IV продолжал кампанию, то "они, несомненно, достигли бы своей цели и завоевали бы больше славы и почестей, чем когда-либо имели государи". Это было чистой фантазией. Но было ясно, что теперь у Карла Смелого нет иного выбора, кроме как заключить с французским королем собственную сделку на самых выгодных для себя условиях. Через две недели после договора в Пиквиньи Людовик XI и Карл Смелый заключили девятилетний договор о перемирии и ненападении. Месяц спустя Франциск II Бретонский сделал свой ход, официально отказавшись от союза с англичанами. Договор в Пиквиньи положил начало более чем 70-летнему периоду, в течение которого английские короли были пенсионерами французской короны. К моменту окончательного прекращения этих выплат после смерти Генриха VIII в 1547 г. они получили более 3.000.000 экю[1054].

Гасконские изгнанники одними из первых осознали значение того, что произошло в Пиквиньи. После бегства из Бордо в 1453 г. Гайяр де Дюрфор сделал успешную карьеру на английской службе. Он стал сторонником йоркистов и был избран в Орден Подвязки, когда Эдуард IV взошел на трон. Он сыграл важную роль в переговорах о союзе с Франциском II и Карлом Смелым и командовал английскими лучниками на бретонской службе. Гайяр рассчитывал на отвоевание Гиени. Когда в 1472 г. Эдуард IV начал создавать свою коалицию, он получил от короля подтверждение своих прав на гасконские владения. Однако после заключения договора 1475 г. Гайяр понял, что Эдуард IV оставил всякую мысль о возвращении старых владений английских королей на юго-западе и обратился к Людовику XI. Он договорился о помиловании и восстановил часть своих конфискованных владений на юго-западе Франции. Этот шаг автоматически повлек за собой его исключение из Ордена Подвязки, но Эдуард IV сохранил к нему достаточную привязанность, чтобы оставить его имя в списках членов Ордена вместо того, чтобы удалить его в соответствии с традицией. Гайяр умер в 1481 г., как и начинал, гасконским дворянином в Гаскони[1055].

Договор в Пиквиньи ознаменовал конец древнего союза между Англией и оппозиционными принцами Франции. В результате изменилась динамика французской политики. В последующие годы прежняя автономия принцев была ликвидирована, как и предсказывал Эдуард IV в своем обращении к Парламенту. После череды унизительных поражений от швейцарской конфедерации Карл Смелый был убит в битве при Нанси в 1477 г. к нескрываемому восторгу Людовика XI. Герцогство Бургундия и бургундские земли в Пикардии были захвачены и аннексированы французским королем. Фландрия, Артуа, имперское графство Бургундия и германские владения герцогов в конце концов по счастливой случайности перешли к Максимиллиану Габсбургу, эрцгерцогу Австрии, а затем императору Священной Римской империи, положив начало двухвековому соперничеству между Францией и императорами из рода Габсбургов. Фландрия была окончательно и, как оказалось, навсегда отделена от Французского королевства.

Последним заметным аристократическим восстанием старого, привычного типа стала так называемая Безумная война 1487–88 гг., в которой коалиция герцогов Бретонского и Орлеанского, сеньора д'Альбре и графа де Фуа, поддержанная Максимиллианом, выступила против регентов, управлявших Францией от имени несовершеннолетнего короля Карла VIII. Тогда в последний раз Франциск II обратился за помощью к Англии. На призыв откликнулся отряд английских добровольцев. Генрих VII, еще не уверенно чувствовавший себя на троне, раздумывал над идеей вмешательства, но в итоге ничего не предпринял. После смерти Франциска II в 1488 г., не оставившего наследников мужского пола, Бретань была захвачена французской армией, а наследница, дочь Франциска Анна, была более или менее насильно выдана замуж за двух французских королей подряд. В следующем веке Бретань была окончательно включена в политико-административную структуру Французского королевства.

Арманьякский, Анжуйский, Алансонский и Бурбонский дома вымерли по мужской линии в следующем поколении, а их апанажи перешли к короне. Орлеанский дом стал королевским, когда в 1498 г. пресекся род Карла VI и на трон вступил сын Карла Орлеанского (пленника Азенкура). Серия громких судебных процессов о государственной измене, начиная с Иоанна II Алансонского, напомнила крупным феодалам, что они уже не обладают той политической свободой, которая была у их предшественников в решении государственных вопросов.

Укрепление королевской власти сделало практически невозможными новые аристократические мятежи по образцу Прагерии или Лиги общественного блага. Когда в 1523 г. коннетабль Карл де Бурбон-Монпансье попытался поднять феодальное восстание и разделить Францию в союзе с английским королем и германским императором, он не встретил практически никакой поддержки со стороны аристократов. Восстание было подавлено, не успев начаться. Размышляя об этих изменениях в середине XVI в., опытный французский военный и дипломат заметил, что знатные дворянские дома, которые когда-то побуждали людей к восстанию, "теперь исчезли, а их земли и герцогства поглощены короной, так что во Франции не осталось ни одного человека, который осмелился бы уговаривать солдат выйти на поле боя против короля". Иностранные правительства приняли это к сведению. Как устало жаловался Генрих VIII императорскому послу, "бесполезно рассчитывать на восстание и поддержку народа Франции, поскольку он еще никогда не поднимался"[1056].

Претензии английской династии сохранялись еще долго после того, как их реализация стала невозможной. Генрих VII неоднократно вмешивался в дела Франции. Он заключил договор о взаимной обороне с Анной Бретонской и послал несколько тысяч человек на защиту ее герцогства в 1489–1491 гг. в тщетной надежде предотвратить его аннексию Францией. В 1489 г. он вмешался в дела Фландрии, а в 1492 г. помог эрцгерцогу Максимиллиану противостоять французскому наступлению в Нидерландах. Во всех этих случаях Генрих VII ссылался на старые притязания Плантагенетов на французскую корону. Когда в 1492 г. Генрих VII сам вошел во Францию с войском, в договоре с капитанами было записано, что они должны "пройти морем и прибыть в королевство Франция для восстановления там Наших прав". Но Генрих VII был реалистом. Подобные заявления предназначались отчасти для пропаганды, чтобы заручиться предоставлением военных налогов со своих подданных. Они также служили козырем в переговорах о мире, который всегда был его главной целью. Действия короля показывают, что он хотел получить