Выждав какое-то время, господин Саттон-Корниш снова склонился вперед и запер дверь. На сей раз он провернул ключ, вытащил его из скважины и положил в карман пальто.

– Надо что-то предпринять, – пробормотал он. – Надо что-то… Так этого оставлять…

Голос его стих, но вдруг господин Саттон-Корниш встрепенулся, словно тело его пронзила острая боль. Потом он громко, совершенно невпопад засмеялся. Это не был естественный смех. Это был совсем не хороший смех.

– Омерзительно, – бормотнул он про себя. – Но занятно до чертиков.

Он продолжал стоять, пригвожденный к полу, когда рядом возник бледный молодой человек с молотком.

– Вы не заметили, сэр, господин Скимп вышел? Нам пора закрываться.

Не глядя на молодого человека с молотком, господин Саттон-Корниш с заминкой вымолвил:

– Да… господин Скимп… вышел.

Молодой человек был готов повернуться к нему спиной, но господин Саттон-Корниш успел его остановить.

– Я купил эту дверь… у господина Скимпа, – сказал он. – За двадцать фунтов. Можете принять деньги и мою карточку?

Бледный молодой человек просиял – как же, он лично участвует в купле-продаже. Господин Саттон-Корниш достал бумажник, извлек оттуда четыре банкноты по пять фунтов каждая, а также свою официальную визитную карточку. На карточке он неожиданно твердой рукой что-то написал золотым карандашиком.

– Гринлинг-Креснт, дом четырнадцать, – сказал он. – Доставьте завтра, без проволочек. Вещь… очень тяжелая. За перевозку я, само собой, заплачу. Господин Скимп будет…

Голос его снова стих. Увы, господин Скимп уже не будет.

– Ничего страшного, сэр. Господин Скимп – мой дядя.

– Вот еще что… эти десять шиллингов – лично для вас, ладно?

И господин Саттон-Корниш быстро покинул магазин, сжимая в кармане пальто заветный ключ.

Домой он добрался на обычном такси. Поужинал наедине с собой, предварительно опорожнив три стопки виски. Но одиночество его было чисто внешним. Одиночество уходило из его жизни.

Дверь привезли на следующий день, перепеленатую мешковиной и перевязанную плотным шнуром, – она была не похожа ни на что на свете и по сравнению с концертным роялем оказалась еще тяжелее на подъем.

Четыре здоровяка в кожаных передниках, обливаясь потом, подняли ее по четырем ступеням перед входом и затащили в вестибюль, не сильно выбирая при этом выражения. Чтобы снять дверь с грузовой платформы, у них была легкая лебедка, но ступеньки их едва не доконали. В вестибюле грузчики положили дверь на две тележки, остальное было делом техники – хотя делом тяжелым и сопровождавшимся похрюкиванием. Покупку поставили в задней части кабинета господина Саттон-Корниша – там была ниша, которую он и запланировал отгородить.

Он вознаградил работяг щедрыми чаевыми, и они ушли, после чего дворецкий Коллинз широко распахнул входную дверь – проветрить помещение.

Явились плотники. Стащили с двери мешковину и сколотили дверную коробку, сделав ее частью отсекающей нишу перегородки. В перегородке же проделали отдельную дверку. Скоро работа была закончена, мусор унесли, и господин Саттон-Корниш, распорядившись принести ему масленку, заперся у себя в кабинете. Только после этого он извлек из кармана большой бронзовый ключ, вонзил его в гигантскую скважину и широко раскрыл бронзовую дверь – обе створки.

Он смазал шарниры сзади – так, на всякий случай. Потом снова закрыл дверь и промазал скважину. Убрал ключ и пошел прогуляться в Кенсингтонские сады. Гулял долго. В его отсутствие новое приобретение внимательно осмотрели Коллинз и старшая горничная. Повариха наверх пока не поднималась.

– Что задумал этот старый болван – понятия не имею, – с каменным лицом произнес дворецкий. – Даю ему неделю, Браггс. Если хозяйка за неделю не вернется, я сматываю удочки. А как вы, Браггс?

– Пусть себе тешится, – сказала Браггс, вскинув голову. – Да эта его старая сова…

– Браггс!

– Каков привет, таков и ответ, господин Коллинз, – отрезала Браггс и выпорхнула из комнаты.

Господин Коллинз задержался в кабинете господина Саттон-Корниша еще на некоторое время – продегустировать виски из большого квадратного графина на сигарном столике.

В нише за бронзовой дверью располагался мелкий, но высокий шкаф, и господин Саттон-Корниш расставил там всякие фарфоровые безделушки, старинные вещицы, изделия из слоновой кости и каких-то блестящих деревянных божков – все довольно древнее, совершенно бесполезное и никак не способное оправдать наличие такой солидной двери. Он добавил на полочку три статуэтки из розового мрамора. Все равно ниша создавала впечатление чего-то незавершенного. Естественно, чтобы открыть бронзовую дверь, надо было сначала попасть в комнату.

По утрам Браггс или служанка Мэри вытирали в нише пыль, но проникали туда, конечно же, через дверку в перегородке. Поначалу господина Саттон-Корниша это слегка забавляло, но вскоре забава пошла на убыль. И лишь через три недели после того, как жена и Тедди оставили его, произошло нечто, поднявшее ему настроение.

На пороге его дома появился крупный рыжеватый мужчина с вощеными усами и стальными серыми глазами. Он предъявил карточку, из которой следовало, что он детектив-сержант Скотленд-Ярда Томас Ллойд. Сказал он следующее: некто Джосайя Скимп, аукционист из Кенсингтона, исчез из дому, к большой тревоге домочадцев, а его племянник, некий Джордж Уильям Хокинс, упомянул, что в тот самый вечер, когда господин Скимп исчез, в его магазине в Сохо находился господин Саттон-Корниш. Не исключено, что господин Саттон-Корниш был последним, кто разговаривал с господином Скимпом.

Господин Саттон-Корниш поставил на стол виски и сигары, соединил кончики пальцев и значительно кивнул:

– Я его прекрасно помню, сержант. Я ведь у него купил эту забавную дверь. Диковинная, верно?

Детектив окинул бронзовую дверь мимолетным и пустым взглядом:

– Боюсь, это не по моей части, сэр. Припоминаю, что-то про дверь мне говорили. Что, помучились с ее доставкой? Виски у вас мягкий, сэр. Очень мягкий.

– Угощайтесь, сержант. Значит, господин Скимп вышел и не вернулся? Простите, ничем не могу помочь. Я ведь с ним фактически не знаком.

Рыжеволосый детектив понимающе кивнул:

– Я так и думал, сэр. Дело поступило в Скотленд-Ярд всего пару дней назад. Так что мой визит – дежурная необходимость. А он, случайно, не был взволнован?

– Скорее вид у него был усталый, – с задумчивым видом припомнил господин Саттон-Корниш. – Будто все эти аукционы довели его до ручки. Я ведь и говорил с ним не больше минуты. Насчет двери. Вполне милый человечек – но словно устал от жизни.

Второй раз детектив на дверь не взглянул. Он допил виски, позволил добавить еще.

– В семье вроде бы все нормально, – сказал он, как бы рассуждая вслух. – Больших денег нет. Хотя у кого они нынче есть? Скандалов тоже не замечалось. Меланхоликом он якобы не был. Странная история.