тот идет на смерть и все об этом знают. Напротив, он отправится вместе с отцом и будет защищать его, насколько хватит сил, разделив с ним общую судьбу. 4. Когда юноша рассказал об этом, то не было никого, кто не испытал бы сострадания к судьбе этих людей. А когда Ицилий и его сын сами были призваны дать свидетельские показания и рассказали о том, что с ними произошло, то большая часть плебеев уже не могла сдержать слез. 5. Ромилий защищал себя, не унижаясь до просьб и не стараясь прилаживать свои слова к сложившимся обстоятельствам. Речь его была надменной и исполнена гордости от сознания своего консульского достоинства. В результате гнев большинства против Ромилия удвоился, так что, когда началось голосование, его настолько явно признали виновным, что осудили голосами всех триб. Наказанием был денежный штраф в десять тысяч ассов. 6. Сикций, как мне кажется, сделал это не без некоторого умысла, а именно, чтобы патриции не проявили большой заботы об этом человеке и не сорвали голосование, видя, что подсудимому грозит штраф, а не что-нибудь другое, и чтобы плебеи проявили больше рвения, поскольку им не придется лишать жизни или отечества человека консульского достоинства. Спустя несколько дней после приговора над Ромилием был осужден и Ветурий. Ему также был определен денежный штраф в полтора раза больший, чем у Ромилия.

L. Стоявших в то время у власти консулов, размышлявших над происходящим, охватил сильный страх, как бы с ними после окончания консульства не случилось того же самого, и они, не скрывая своих мыслей, открыто блюли интересы плебса. Прежде всего они провели в центуриатном собрании закон, позволявший всем должностным лицам наказывать за оскорбления и противодействие их власти. До той поры из всех такой властью обладали только консулы. 2. Однако право определять меру наказания было отнято у тех, кто его применял. Консулы сами определили эту меру, ограничив верхний предел двумя быками и тридцатью головами мелкого скота. Этот закон долго сохранял свою силу у римлян[1102]. 3. Затем консулы поставили на рассмотрение сената законы, которые плебейские трибуны стремились сделать на вечные времена общими для всего римского народа. Выступали многие из числа наиболее влиятельных людей, причем одни советовали согласиться, а другие призывали воспрепятствовать. Однако неожиданно как для патрициев, так и для плебеев победило мнение Тита Ромилия, предложившего весьма демократическое решение, — ведь все ждали, что человек, недавно осужденный плебеями, будет высказываться в совершенно враждебном народу духе. Но когда до него дошел черед высказать свое мнение — а он был из числа средних по возрасту и достоинству сенаторов, — он, поднявшись со своего места, сказал:

LI. «Будет, пожалуй, лишним подробно говорить и притом в присутствии тех, кому это хорошо известно, сенаторы, о том, что претерпел я от народа, не совершая ничего противозаконного и действуя лишь в ваших интересах. Я вынужден упомянуть об этом лишь для того, чтобы вы знали, что я не из угождения потворствую плебеям, которые мне враждебны. Нет, я буду говорить из лучших побуждений. Но пусть никто не удивляется, что я, прежде исповедуя другое мнение, будучи консулом, теперь внезапно переменился. И не думайте, что я или тогда неверно поступал, или теперь ошибочно изменил свои взгляды. 2. Все то время, сенаторы, пока я считал, что сила на вашей стороне, я презирал плебеев и возвеличивал, как и подобало, аристократию. Но когда мои несчастья вразумили меня большим штрафом, я понял, что ваша сила слабее вашего разума, и видя, что уже многих, кто вступил в борьбу на вашей стороне, вы проводили равнодушным взглядом, позволив народу лишить их самого необходимого, я переменился в своем мнении. 3. Более всего я бы сейчас хотел, чтобы ни со мной, ни с моим коллегой по консульству не случилось того, за что вы все нам сочувствуете. Но поскольку вопрос с нами исчерпан, можно еще поправить то, что ждет впереди и позаботиться, чтобы другие не испытали того же. Я призываю вас всех вместе и каждого в отдельности разумно действовать в теперешнем положении. Лучше всего устроено то государство, которое приспосабливается к обстоятельствам, а наилучшим советником является тот, кто высказывает мнение в целях общей пользы, а не из личной вражды и дружбы. И лучшее решение на грядущее принимают те, кто извлекает примеры для будущего из прошлого. А вы, сенаторы, всякий раз когда у вас возникали споры и распри с народом, всегда терпели поражение — то обретая дурную славу, то теряя видных мужей, осужденных на казни, унижения и изгнания. Однако какое большее несчастье может случиться для государства, чем лишиться (и притом вопреки справедливости) своих лучших представителей? Я призываю вас бережно относиться к ним и не подвергать нынешних консулов или других, от кого есть хоть малая польза государству, очевидной опасности, чтобы потом, покинув их в несчастье, не раскаиваться в этом. 5. Но главное, к чему я вас призываю, — это назначить послов в греческие города Италии и в Афины, чтобы они, испросив у эллинов наилучшие и более всего подходящие к нашему образу жизни законы, доставили их сюда. А когда они возвратятся, то пусть стоящие в тот момент у власти консулы предложат сенату рассмотреть вопрос, кого следует выбрать в законодатели, с какими полномочиями, на какой срок и все прочее, как то сенаторы сочтут для себя полезным. Остерегайтесь враждовать с плебеями, извлекая из этого лишь череду несчастий. В особенности же не следует препираться из-за законов, которые помимо прочего обладают вызывающим уважение достоинством».

LII. Когда Ромилий закончил, оба консула, выступив с заранее подготовленными речами, начали его горячо одобрять. К ним присоединились многие из сенаторов и большинство поддержало мнение Ромилия. 2. Когда дело дошло до написания сенатского постановления, встал плебейский трибун Сикций, который вызвал Ромилия на суд, и произнес длинную речь, в которой хвалил бывшего консула за перемену мнения и за то, что он, не ставя личные обиды выше общего блага, от чистого сердца предложил полезные советы. 3. «За это, — сказал он, — я в благодарность освобождаю его от наказания. Я прощаю ему присужденный штраф[1103] и впредь готов с ним помириться, так как он одерживает над нами верх своей честностью». И остальные трибуны в своих выступлениях соглашались с Сикцием. Ромилий, однако, не принял этого подарка. Похвалив рвение плебейских трибунов, он заявил, что заплатит установленную судом пеню, поскольку это имущество посвящено богам и несправедливо, равно как и неблагочестиво, ему лишать