кавалерии, которую безжалостно расстреливали из нового оружия. Но сами кавалеристы не сомневались в том, что они нужны. Прежде всего потому, что не было другого транспорта. Кавалерийский отряд за сутки мог преодолеть сто с лишним километров. Кавалеристы форсировали водные преграды. Они были незаменимы в разведке, в дозорах, в патрулировании, в проведении внезапных рейдов в тыл противника.

Особенно восхищался кавалерией германский император Вильгельм II. Немецкие генералы в силу какой-то слепоты отказывались принимать всерьез пулемет. В Первую мировую войну немецкая кавалерия вступила, вооруженная саблями и пиками. Считалось, что главная задача кавалерии — психологически сломить противника своим напором и добить холодным оружием.

Точно так же французская армия не отказалась от красных форменных брюк. Французские генералы утверждали, что красные брюки — отличительная черта армии — сплачивают пехотинцев и придают им необходимый боевой дух. При такой логике внедрение тканей цвета хаки, маскирующих бойцов на поле боя, выглядело как подрыв национальной безопасности.

И немецкая кавалерия, и французские пехотинцы стали превосходной мишенью для пулеметчиков и артиллеристов.

Кавалеристы активно участвовали в войне, хотя конь был в основном транспортным средством, позволявшим быстро перемещаться к линии фронта. Пытались и атаковать, если противник испытывал нехватку артиллерии и пулеметов.

Но кавалерию сохранила война, которая шла на территории Палестины, где британские войска сражались с армией Оттоманской империи. Вот где все было как в старые добрые времена. Кавалеристы схватывались друг с другом, протыкали врага пиками и ловко орудовали саблями.

В России конницу сохранила Гражданская война. Но было сплошной линии фронта, и кавалерийские части благодаря своей мобильности стали играть особую роль.

Самое поразительное, что и после Первой мировой войны кавалеристы доказывали, что их род войск должен остаться в неприкосновенности. И лишь немногие военные специалисты пытались доказать, что кавалерия безнадежно устарела.

Накануне Второй мировой войны генералы рассматривали танки как экспериментальное оружие, еще недостаточно испытанное. Танки нуждаются в топливе, запасных частях, обслуживании — разве сравнишь с неприхотливой лошадью? Кавалеристы уверенно говорили, что танки будут сражаться между собой, но коня не заменят, потому что танки не способны делать то, что может лошадь. Разве танк заменит коня при проведении разведывательной операции или скрытом рейде в тыл противника? К тому же новое противотанковое оружие сделает танки бесполезными, и единственной атакующей силой останется конница.

В Германии и в Англии танкисты были признаны, танковые войска получили самостоятельность, и это обеспечило им успех в войне.

В Англии же были серьезные сторонники сокращения кавалерии, они полагали, что сохранение королевской конной гвардии и двух конных полков в Египте — нецелесообразно; они считали, что будущая война будет механизированной и нужно добывать нефть, а не заготавливать сено.

В Соединенных Штатах и в Польше танкисты оставались фактически в подчинении у кавалеристов, и для Польши это обернулось поражением, а американцам пришлось перестраиваться на ходу.

В Соединенных Штатах перед войной промышленность не была заинтересована в продаже оружия армии и не собиралась тратить деньги на разработку новых видов военной техники. Военные министры тоже мало интересовались развитием военной техники, они занимались чистым администрированием. Всех устраивало существование кавалерийских частей. В США было десять миллионов лошадей, поэтому конезаводчики, поставщики фуража и фабриканты седел были заинтересованы в дальнейшем существовании кавалерии.

Французский Генеральный штаб воспринимал танки как вспомогательное средство для поддержки пехоты и кавалерии. Французы помнили, как в Первую мировую упорная оборона помогла им остановить немцев и победить. Французы считали, что без конницы им не обойтись. Они опять сделали ставку на оборонительную войну и проиграли.

Молодые немецкие офицеры, напротив, жаждали реванша, хотели наступать и увидели в танках и моторизованных частях желанное оружие победы. Завидное положение немецких танкистов объяснялось тем, что у них была прямая поддержка главы государства. Гитлер, увидев танки на маневрах, сказал:

— Вот то, что мне нужно! Вот то, что я хочу иметь!

А советские поклонники кавалерии, выходцы из Первой конной, продолжали ссылаться на Энгельса, который в XIX веке писал, что ни одна армия не может надеяться на успех, если она не имеет кавалерии. Называли врагом народа Троцкого за то, что он говорил о будущей механизации армии, о необходимости создания механизированных частей.

На XVI съезде партии летом 1930 года инспектор кавалерии Красной армии Буденный завел разговор о коне:

— Мне хотелось бы остановиться на одном из больших вопросов нашего народного хозяйства — на коневодстве.

В зале аплодисменты, смех, голоса:

— Даешь коня!

— Этот вопрос обходят как-то сторонкой, — продолжал Буденный, — и я, когда слушал первый доклад, отчет ЦК нашей партии, который делал товарищ Сталин, послал ему записку (смех), чтобы он в заключительном слове коснулся этого вопроса (смех, аплодисменты). Товарищ Сталин в заключительном слове указал на то, что он получил записку. Но так как все делегаты съезда догадались, кто ее писал (смех), то все засмеялись. А в газетном отчете появилась совершенно нежелательная, по крайней мере для меня, формулировка: когда товарищ Сталин сказал, что подана записка о коневодстве, съезд засмеялся. Я думаю, что смеялись не потому, что будто бы лошадь нам совершенно не нужна, а потому, что догадались об авторе записки...

Буденный жаловался на то, что «коневое хозяйство не совсем доступно для широких масс», поэтому его слова постоянно перевирают:

— Выступая на Московской областной конференции, мне пришлось отметить, что лошадь имеет значение как тягловая сила и как фактор в обороне страны, имеет еще и товарную продукцию. Мною было указано, что лошадь дает мясо, кожу, волос, копыта («рог»), кости. А наша печать перепутала мои слова. Что они написали? Оказывается, Буденный заявил, что лошадь дает мясо, кожу, щетину (смех) и даже... рога (гомерический хохот).

Буденный говорил о значении конницы в будущей войне:

— Сейчас вся военная мысль склоняется к тому, что при наличии мотора в воздухе, а на земле — броневых сил конница, опираясь на этот мотор, приобретает невиданную пробивную силу. Современная война будет маневренной. И одним из серьезнейших факторов этой маневренной войны является конница.

На XVII партийном съезде в начале 1934 года аплодисментов еще больше. Речи в защиту лошади еще темпераментнее.

Буденный, встреченный «бурными, долго не смолкающими аплодисментами, переходящими в овацию» (в стенограмме пометка: «Зал встает. Крики «ура!»), произнес большую речь в защиту лошади:

— Лошадь ни в коей степени не может быть противопоставлена развитию нашего автотранспорта и других машин. Машина берет на себя тяжелую работу, лошадь — легкую. Машина и лошадь таким образом друг друга дополняют, а не вытесняют. На близком расстоянии автомобиль является нерентабельным,