Ходили также слухи об изобретении неким революционером Сергеем Лоренсом аппарата, способного на расстоянии уничтожать железные предметы. Примечательно, что соответствующий донос поступил в Главное управление Генерального штаба, который направил в Департамент полиции просьбу выяснить, действительно ли существует подобное изобретение[2200]. Летом 1915 г. в Царском Селе пошла молва, что местный садовод Фрейндлих приобрел «скрытный аппарат для принятия воздушных волн»[2201].

Страхи обывателей перед невидимыми лучами были связаны с беллетристикой, эксплуатировавшей тему технического прогресса, и усилены войной. В 1897 г. подобие «лучей смерти» описал Г. Уэлс в «Войне миров», в 1903 г. «Научное обозрение» писало о подтверждении гипотезы о передаче на расстоянии человеческому мозгу эфирных волн, которые могут наносить вред (сам основатель и редактор журнала М. М. Филиппов экспериментировал с передачей энергии взрыва на расстоянии)[2202]. В 1911 г. на русском языке был издан роман Ж. де ла Ира «Иктанэр и Моизэтта», герой которого, инженер-анархист, изобрел «электроотражатель», поражающий смертью на двадцать миль. Впоследствии эта тема неоднократно поднималась в фантастической литературе[2203]. Неудивительно, что «лучи смерти» волновали обывателей в годы мировой войны и могли провоцировать душевные расстройства.

Среди населения под воздействием шпиономании развивались страхи не только относительно непонятных конструкций на крышах домов или незнакомых механизмов, но и в отношении вещей, давно вошедших в пространство повседневности, — биноклей, подзорных труб, фотоаппаратов, автомобилей. Так, разведывательное отделение штаба VI армии провело негласное расследование относительно вдовы поручика Гвардейской пехоты княгини М. Ф. Лобановой-Ростовской, поселившейся вместе с сыном на Беляевской улице Петрограда. Согласно анонимному доносу, княгиня с сыном с балкона регулярно высматривала что-то в бинокль и подзорную трубу, а так как поблизости располагался пороховой завод, «бдительный гражданин» заподозрил их в подготовке диверсии. В результате расследования факты рассматривания окрестностей в бинокль и подзорную трубу Лобановыми-Ростовскими подтвердились, однако был сделан вывод, что «едва ли это может иметь угрожающее значение для пороховых заводов, так как дом, в котором они живут, отстоит от означенных заводов на расстоянии более версты»[2204]. Несмотря на развитие фотолюбительства, к фотографам росло недоверие. Газета «Киев» сообщала 18 мая 1915 г., что Полтавская губерния превратилась в «уголок немецкого фатерлянда», где лица с большим общественным положением, принадлежащие к нерусскому подданству, в роли любителей-фотографов снимают планы мостов[2205]. Статья была перепечатана 21 мая «Новым временем», однако в результате против редакторов «Киева» и «Нового времени» было возбуждено уголовное дело[2206].

Нередко оправдываться приходилось и профессиональным фотографам, зарабатывавшим себе на жизнь этим ремеслом. Так, в селе Медведь Новгородской губернии был сформирован 175‐й пехотный запасной батальон. Среди солдат и офицеров была традиция перед переброской на театр боевых действий фотографироваться и отправлять родным свои карточки, поэтому в местное фотоателье потянулись военные. Ситуация изменилась после того, как в село для производства торговли прибыла группа евреев, также посетившая фотографа. Так как шпиономания включала в себя не только германофобию, но и юдофобию, среди местного населения возник слух, что фотограф — шпион, он выведывает у офицеров секретные сведения, а затем передает их по ночам евреям-шпионам, притворяющимся торговцами. Произведенное расследование не подтвердило достоверность данных сведений[2207].

Особенные подозрения вызывали случаи, когда фотографии делали пассажиры автомобиля, — в визуальном пространстве закрепился образ фотографа-шпиона на транспортном средстве (автомобиле или велосипеде). Впоследствии образ черного автомобиля стал символом крушения России.

Идея воздействия на человека и неодушевленные предметы на расстоянии была связана с научными открытиями не только в области техники, но и гипноза, а также с псевдонаучными эзотерическими учениями. Последние получили распространение в начале ХX в., а мировая война, пробудившая ожидания последних времен, вызвала интерес к оккультизму и, в частности, к лженаучной теории о человеческом магнетизме. Некоторые впечатлительные обыватели, имевшие склонность к психическим расстройствам, свидетельствовали, что на расстоянии слышат голоса немецких шпионов, которые внушают им определенные мысли. Массовые настроения получали развитие в лубочной литературе. В 1916 г. в журнале «Вокруг света» появился рассказ «Конец великой войны», повествующий об изобретателе, который придумал порошок, создающий сильный магнетизм и позволяющий на расстоянии управлять предметами. Приехав на границу Голландии и Германии, герой рассказа издалека произвел взрыв на одном из крупповских заводов, где в этот момент находился Вильгельм II. Упавшее орудие убило императора, что привело к окончанию войны[2208]. Рассказ интересен тем, что в нем объединились два обывательских страха — иррациональный перед псевдомагнетизмом и рациональный перед реальными крупповскими гаубицами. Примечательно, что автор не нашел реального способа покончить с германским милитаризмом, придумав способ нереальный, фантастический. Вместе с тем немецкие и австрийские мортиры и гаубицы действительно вселяли ужас в сердца как военных, так и гражданских лиц. В газетах чуть ли не с благоговейным ужасом описывалась крупповская «Большая Берта», с которой русская армия «познакомилась» под Осовцом. В некоторых случаях периодическая печать провоцировала развитие обывательских страхов. Так, «Саратовский листок» сообщал о «Берте»: «Для перевозки одного лишь орудия требуется двенадцать товарных платформ. Для установки его (оно вкапывается в землю на четыре сажени) нужно 80 часов времени. Пристрелка орудия, необходимая, чтобы сделать первый выстрел, требует четверти суток. От заряженной пушки прислуга его отбегает на 150 сажень, надевает на глаза, уши и рот особые предохранители и ложится на живот, иначе от сотрясения воздуха у людей лопаются кровеносные сосуды. Той же силой взрыва ближайшие деревья оголяются, а на расстоянии нескольких верст кругом трескаются стекла. Колоссальный снаряд этого орудия пробивает стальную плиту в два аршина толщиной и бетон в три сажени»[2209].