Рано утром в воскресенье, 4 сентября, из предместий и рабочих кварталов в центр города начали стекаться огромные толпы людей, которые непрерывно пели «Марсельезу», требовали низложения императора и установления республики. Войска и Национальная гвардия заняли выжидательную позицию, но через несколько часов начали переходить на сторону демонстрантов[2431].

Открывшееся в час дня заседание Законодательного корпуса было через несколько минут прервано ворвавшейся в Бурбонский дворец разъяренной толпой[2432]. Через час в городской ратуше оппозиционные депутаты под давлением народа провозгласили республику и сформировали «правительство национальной обороны»[2433]. Главой нового правительства стал генерал Трошю, министром внутренних дел — Гамбетта, министром иностранных дел — Фавр, военным министром — Лефло. В состав правительства вошли, в основном, левые республиканские депутаты от Парижа[2434].

Как отметил Хорн, «созданное в Ратуше новое „правительство национальной обороны“ составили умеренные республиканцы — такие как Фавр, Ферри, Гамбетта, Пикар, Кремье и Араго. Тьер отказался от участия в нем, но сохранил свое громадное влияние на его членов, в то время как пост главы правительства был отдан генералу Трошю, апатичному и пассивному губернатору Парижа. И точно так же, как в свое время эти республиканцы выступали левой оппозицией Луи Наполеону, так и теперь в оппозицию к ним встал взрывоопасный альянс революционеров. В него вошли сыновья и внуки тех, кто сражался и погибал на баррикадах в 1830, 1848 и 1851 годах. В их числе были Бланки и Делеклюз — профессиональные революционеры, проведшие многие годы в имперских застенках; Пиа и Флуранс, которых поддерживали тысячи отчаявшихся и ожесточившихся людей, загнанных бароном Османом в трущобы. Изливавшие свой гнев в „красных клубах“, составлявшие весомую долю в гражданском ополчении, Национальной гвардии и представлявшие собой постоянную угрозу сформированному правительству, эти революционеры оказывали на него сильнейшее давление, принуждая продолжать войну à outrance — до конца. С неохотой Трошю и его команда уступили их давлению. Продемонстрировав в который раз свою заносчивую самонадеянность, Париж пошел на это, фактически презрев и мнение и желания остальной Франции. В очередной раз столица приняла решение за всю страну»[2435].

В тот же день императрица Евгения при содействии австрийского и итальянского послов Меттерниха и Нигра, а также мадам Лебретон (чтица императрицы) спешно покинула Тюильри, который уже начала окружать возбужденная толпа, и после опасной поездки по улицам бунтующего города очутилась в доме американского дантиста доктора Томаса Эванса, лекаря императорской семьи[2436]. Несмотря на все перипетии последних дней, Евгения не потеряла присутствия духа и с горькой иронией сказала Эвансу: «Только несколько дней назад я заявила, что никогда не покину Тюильри в кэбе, как это сделал Луи Филипп. Именно это я и сделала!»[2437]

Американец приложил все усилия, чтобы помочь императрице и мадам Лебретон бежать из Парижа, и через два дня они оказались на французском побережье, в курортном городке Довиль. Здесь Эванс договорился с владельцем яхты Gazelle, британцем Джоном Бургойном, перевезти императрицу в Великобританию[2438].

Ранним утром 8 сентября бывшая императрица оказалась на острове Уайт[2439]. Теперь ее жизни ничего не угрожало.

* * *

Тем временем 3 сентября Наполеон III пересек границу с Бельгией и оказался в городке Буйон, где он и сопровождавшие его лица остановились на ночлег в Hôtel des Deux Postes. Отсюда император отправил телеграмму Дюперэ в Авен, в которой приказал увезти Принца империи в Бельгию[2440].

4 сентября Лулу и его люди были в Мобёже. Они устроились в доме мадам Маршан, вдовы бывшего сенатора Маршана. Именно здесь они узнали, что случилось в Седане. Принц был потрясен[2441].

Однако времени для проявления чувств практически не было, поскольку в городке ощущалось дыхание революции. Политически активные жители собирались и бурно обсуждали последние события. Среди них было много крестьян из близлежащих селений. Свежие новости из парижских газет тотчас становились достоянием толпы. Городские власти были в смятении. Поэтому офицеры, окружавшие принца, старались всеми возможными способами не афишировать свое присутствие. Тем не менее по городу поползли слухи.

Получив телеграмму от императора, Дюперэ оказался в затруднительной ситуации, поскольку имел указание от императрицы Евгении не увозить наследника престола из страны[2442]. Обрывки новостей из Парижа говорили, что в столице происходят чрезвычайные события, и офицеры договорились подготовиться, в случае непредвиденных обстоятельств, к немедленному отбытию из Мобёжа.