и ночь

      Сменялся пламень тьмой;

И, как комар, кружась, земля

      Летела пустотой.

И о любви бессмертной пел

      Хор любящих пред ней

И славословил имена,

      Что были всех милей;

Взлетали к богу сонмы душ,

      Как язычки огней.

Она чуть-чуть приподнялась

      Над дивною дугой,

Всем теплым телом прислонясь

      К ограде золотой;

И лилии в ее руке

Легли одна к другой.

И вот увидела она,

      Как бьется пульс миров,

И развернулась перед ней

      Вся бездна без краев;

И зазвучала речь ее —

      Хор звездных голосов.

Как перышко за солнцем вслед

      Плыл месяц в глубине,

И зазвучала речь ее

      В бездонной тишине,

И голос был — как пенье звезд,

      Поющих в вышине.

(О счастье! Разве не ее

      Мне голос тот звучал,

И разве колокольный звон,

      Что небо наполнял, —

То не был звук ее шагов,

      Которым я внимал?)

Она сказала: «Знаю я —

      Ко мне придет он сам,

Я ль не молилась в небесах,

      И он молился там,

А две молитвы не пустяк,

      Чего ж бояться нам?

В одежде белой будет он,

      С сияющим венцом,

Мы в полный света водоем

      С ним об руку войдем

И на виду у бога, так,

      Купаться будем в нем.

Мы встанем с ним у алтаря,

      Одни — в руке рука,

Там от молитв огни свечей

      Колеблются слегка,

И тают прежние мольбы,

      Как в небе облака.

У древа жизни ляжем с ним,

      И нас прикроет тень.

Незримо голубя хранит

      Его благая сень;

И Божье имя каждый лист

      В нем славит целый день.

И стану я учить его

      Там, лежа так вдвоем,

Всем песням, что я пела здесь, —

      Их вместе мы споем,

И после каждой что-нибудь

      Мы новое поймем».

(Увы! Вдвоем — ты говоришь.

      Да, ты была со мной.

Сольет ли бог когда-нибудь

      В одно меня с тобой,

Ту душу, что в любви к тебе

      Была с твоей душой?)

«По рощам вместе мы пойдем

      Искать Марии след, —

С ней пять служанок, их имен

      На свете слаще нет:

Сесили, Гертруд, Розалис

      И Магдален с Маргарет.

Они уселися в кружок,

      Их волосы в цветах,

И пряжи золотая нить

      Бежит у них в руках:

Новоявленным душам ткань

      Готовят для рубах.

Смутясь он, верно, замолчит, —

      Тогда своей щекой

К его щеке я приложусь,

      И о любви простой

Я расскажу, и Божья Мать

      Рассказ одобрит мой.

Нас поведет она к нему,

      Где, светом нимбов слит,

Коленопреклоненных душ

      За рядом ряд стоит.

Где с лютнями навстречу нам

      Хор ангелов взлетит.

И там я попрошу для нас

      У Господа Христа,

Чтоб только были вместе мы,

      Как на земле тогда.

Тогда не долго, а теперь

      Навеки, навсегда».

«Все будет так, лишь он придет», —

      Добавила она.

И ангелов сквозь блеск лучей

      К ней ринулась волна.

Улыбка на ее губах

      Была едва видна.

(Ее улыбку видел я.)

      Но дивный свет погас.

Она заплакала, прикрыв

      Рукой сиянье глаз.

(И дальний, тихий плач ее

      Я слышал в этот час.)

Перевод М. Фромана

Бремя Ниневии

Сегодня, посетив Музей,

Я восхищался все полней

Элладою прошедших дней:

Какое счастье для людей

      Ее искусств дары живые!

Со вздохом их я покидал —

Меня туманный Лондон ждал;

Я, выходя, у двери встал

И видел, как внесен был в зал

      Крылатый зверь из Ниневии.

Имел он человечий лик,

На чреслах — руны тайных книг,

С копытами, могуч и дик, —

То в митре Минотавр иль бык,

      Хранящий тайны вековые

Забытых верований прах,

Повитый в тонких пеленах,

Он грелся в солнечных лучах

И в наших представал глазах

      Как воплощенье Ниневии.

Следы узорчатых пелен

Еще хранил, иссохнув, он:

Блюдя таинственный канон,

Свершали хоры смуглых жен

      Над ним моления какие?

Какой свершали ритуал?

Каким заклятьем он внимал?

В каких глухих темницах спал,

Пока Британец не порвал

      Молчанье древней Ниневии?

О, если бы под каждый кров,

Закрытый даже