в западнославянских языках. Предположительным местом первоначального обитания словен некоторые историки считают Мазурское Поозерье к юго-востоку от Поморья. Набеги пруссов и куршей заставили их начать движение на восток. Первые словени появляются в бассейне Луги на заселенных кривичами и прибалтийскими финнами землях в VII в. Отсюда они расселяются в бассейне озера Ильмень и окрестных рек: Волхова, Мсты, Ловати и Шелони. В VIII веке словени проникают на берега Мологи. Предшественниками славян в этом регионе были финно-язычные племена, родственные позднейшей води. С приходом славян они не покинули насиженных мест. На протяжении следующих столетий аборигены и пришельцы жили на одной территории и постепенно смешивались между собой. Финны с течением времени усвоили славянский язык, однако и сами славяне немало взяли от своих соседей. Данные археологии свидетельствуют об этом достаточно красноречиво. Финский элемент отчетливо прослеживается и в словенских сопках, и в длинных курганах кривичей, вследствие чего их даже рассматривают порой как древности единой славяно-финской культуры.

Уже в IX в. словени из Приильменья начинают осваивать верховья Волги. Сначала они обживают бассейн Мологи, затем массы словенских переселенцев проникают в междуречье Волги и Кльязьмы, обустраиваются в Ярославском Поволжье, а в Х-XI вв. происходит их интенсивное расселение в Ростово-Суздальском крае. Одновременно в Х в. словени селятся в землях белоозерской веси. В следующем веке они начинают обживать Вятский край и области Верхнего Прикамья. Впрочем, славянское население в раннее Средневековье оставалось здесь сравнительно редким.

Общественные отношения

Итак, на территории будущего Древнерусского государства проживало в VIII – IX вв. полтора десятка славянских племен. Каждое племя дробилось на множество обособленных родов. Группа деревень (или, как называют их археологи, «гнезд поселений») одного рода отделялась от группы деревень другого рода полосой лесов шириной от 20 до 100 км.

Роды в свою очередь делились на большие семьи, которые состояли из нескольких парных семей и составляли население отдельной деревни. Каждая парная семья жила в своем доме, но хозяйство большие семьи вели совместное. Помимо гнездового характера расположения поселений о существовании больших семей красноречиво свидетельствует погребальный обряд. Коллективные погребальные насыпи (вроде сопок приильменьских словен и длинные курганы кривичей) отражают общественное строение славян, оставивших эти усыпальницы. Они могли принадлежать только большой патриархальной семье, которая продолжала существовать на севере еще в VIII в. В южных районах аналогичные погребальные сооружения относятся к более ранней эпохе VI-VII вв. Обычно это курганы с большим числом захоронений.

Члены рода сплоченно выступали в отношениях с внешним миром. Обязанность кровной мести за родича была возложена на каждого домочадца. С другой стороны, род нёс коллективную ответственность за каждого своего члена – например, платил за правонарушителя штраф или возмещение обиженному.

Вся жизнь отдельного человека при родовом строе определялась жизнью его семьи, состоящей из нескольких поколений родственников. Все жили в тесном соседстве, сообща трудились и сообща потребляли продукты своего труда. Иначе было не прокормиться. Род, «сидевший» в дебрях нехоженого леса (покрывавшего тогда большую часть Русской равнины), находился, как мы бы теперь выразились, на полном самообеспечении. Пищевых излишков было немного, но никто и не голодал. А нужда в посуде, одежде, орудиях труда полностью удовлетворялась изделиями домашнего ремесла. Главой большой семьи («старшим») обычно был мужчина. Его непременной спутницей была «старшая» – главная женщина в доме. Она заправляла домашним хозяйством и вообще всем, чем ведали женщины. При всем том «старший» и «старшая» не являлись самовластными правителями семьи. Важнейшие вопросы обсуждали и решали на семейном совете.

Третью четверть I тысячелетия у восточных славян историки считают переходной эпохой. Родовой строй постепенно уходил в прошлое. Изменившиеся условия жизни, возросшая производительность труда приводили к тому, что большая семья стала распадаться на малые, каждая из которых жила своим отдельным хозяйством. Исследование жилищ и находок в них как в южной, так и в северной частях восточнославянской территории свидетельствует о том, что на место большой семьи и родовой общины и приходят в это время малая семья и территориальная община – вервь,= члены которой были связаны круговой порукой и совместно владели землей. Одновременно в VIII-IX вв. коллективные погребальные усыпальницы повсюду сменяют небольшие по размерам курганы с индивидуальными (семейными) захоронениями.

Нравы и обычаи

Извлекая информацию из различных источников (в том числе этнографических) можно в общих чертах представить, как протекала жизнь славян в раннем Средневековье.

Женщины обычно рожали не в доме, а в другом помещении, чаще всего – в хорошо истопленной бане. Славяне верили: рождение, как и смерть, нарушает невидимую границу между мирами умерших и живых. Такому опасному делу недолжно происходить внутри людского жилища. Чтобы материнское тело легче раскрылось и выпустило дитя, женщине расплетали волосы, в избе раскрывали двери и сундуки, развязывали узлы, открывали замки. Будущей матери помогала немолодая женщина, опытная в подобных делах.

Первой пелёнкой сыну служила отцовская рубаха, дочери – материнская. Вообще, все самые первые действия с младенцем (купание, кормление, подстригание волос и так далее) были окружены важными ритуалами. Отец торжественно выносил новорожденного и показывал его Небу и Солнцу, Огню очага, Месяцу, прикладывал к Земле-Матери и, наконец, окунал в Воду (или обрызгивал, если было холодно). Таким образом малыша «представляли» всем божествам вселенной, всем её стихиям, отдавая под их покровительство.

Настоящее имя человека обычно было известно только родителям и нескольким самым близким людям. Все остальные звали его по имени рода или по прозвищу, как правило носившему охранительный характер. Такие имена-прозвища должны были «разочаровать» болезни и смерть, заставить их искать «более достойную» поживу в других местах.

Детская одежда у древних славян, как у мальчиков, так и у девочек, состояла из одной рубашонки. Притом сшитой не из нового полотна, а обязательно из старой одежды родителей. Считалось, что ребёнок ещё не окреп как телом, так и душою, – пусть же родительская одежда его защитит, убережёт от порчи, сглаза, недоброго колдовства. Право на взрослую одежду мальчики и девочки получали, не просто достигнув определённого возраста, но только когда могли делом доказать свою «взрослость».

Мальчик должен был вытерпеть жестокую боль, принимая татуировку или даже клеймо со знаками своего рода и племени, полноправным членом которого он становился отныне. Для девушек тоже были испытания, хотя и не такие мучительные. Их цель – подтверждение зрелости, способности к свободному проявлению воли. И самое главное – те и другие подвергались ритуалу «временной смерти» и «воскрешения». Во время ритуала инициации прежние дети как бы «умирали», а вместо них «рождались» новые взрослые. В древнейшие времена получали они и новые «взрослые» имена, которых опять-таки не должны были