на твое прошлое — может быть, ты отмотала срок в тюрьме, или тебя в детстве изнасиловали, или в психушке восстанавливали твою поехавшую крышу… Пойми, мне все это совершенно безразлично.

Лори широко распахнула от изумления глаза.

— Так ты думаешь, что меня изнасиловали? Или я была в тюрьме? Джини, я перестаю понимать тебя!

Кейлер вскочил и нервно зашагал из угла в угол.

— Лори, я уже не знаю, что и подумать. Ты мне так понравилась с первого взгляда, и я понравился тебе. Казалось бы, чего еще желать! Сам Бог велел нам встречаться, ходить вместе по гостям, целоваться и… ну, короче, делать все, чем обычно занимаются люди, которые друг другу симпатизируют, но каждый раз, стоит мне задумать что-нибудь в этом роде, ты останавливаешь меня и сводишь на нет всяческое начинание… не забывая напомнить, чтобы я держался от тебя на почтительном расстоянии.

Джини снова опустился на кресло рядом с ней и осторожно взял ее руки в свои.

— Я прекрасно понимаю, что ты вела довольно замкнутый образ жизни, и, естественно, тебе трудно вот так сразу перестроиться и начать регулярно встречаться с мужчиной. Но, дорогая моя, ты молода, красива, и тебе грешно навечно похоронить себя в золотой клетке, пойми. Рано или поздно в тебе проснутся здоровые инстинкты, тебе захочется иметь постоянного партнера — неважно, будет ли это законный брак или просто совместная жизнь. И вот тогда настанет пора позабыть свои девичьи фантазии и трезво взглянуть на вещи.

— Фантазии? — смущенно повторила Лори. — Я не понимаю, о чем ты говоришь.

Кейлер тяжело вздохнул.

— Ну, перестань, Лори. У кого их нет в твоем возрасте! Я же все понимаю. Девушка впервые идет на свидание с мужчиной. Какие мысли у нее в голове? Смогу ли я пустить пыль ему в глаза? Достаточно ли я строга с ним? Ну, строгости в тебе хоть отбавляй, а что касается пыли в глаза… Ведь у каждого человека в большей или меньшей степени присутствует воображение. Тебе здесь тоже не занимать стать. Вот и начинаются всяческие недомолвки и намеки. Все это смахивает на мелодраму. Когда мне было лет пятнадцать, я встречался с одной девочкой на два года моложе. Так вот, она довольно увлекательно рассказывала мне о своем отце, который, по ее словам, был известным пианистом. Однажды в их доме якобы вспыхнул пожар, и, спасая от огня свою дочурку, папаша здорово подпалил свои пальцы, вылечить их не смог ни один доктор. Так и остался папочка калекой, и о музыкальной карьере ему пришлось забыть навсегда. Как потом выяснилось, обожженный папаша изначально трудился в хлебопекарне, ни сном ни духом не ведая ни о гаммах, ни о бемолях, а весь его музыкальный талант сводился к насвистыванию пошлых песенок.

Лори терпеливо, не перебивая, выслушала Кейлера.

— Джини, — спокойно начала она, когда рассказ закончился, — мне кажется, будет лучше, если наше первое свидание станет и последним.

— Ты пришла к выводу, что я тебе не нравлюсь, да?

— Нет, дело совсем не в этом.

— Значит, я все-таки тебе нравлюсь?

— Да. Но именно это и волнует меня больше всего, — заявила девушка.

Джини снова протянул к ней руку и нежно погладил по щеке. В глазах Лори застыло полное отчаяние, оно ставило в тупик бедного Джини. Девушка взяла его руку и, поднеся к губам, поцеловала ее.

— Дело в том, Джини, что я тоже люблю тебя.

Кейлер решил было, что ослышался.

— Ты, наверное, шутишь надо мной, Лори? — пробормотал он. — Скажи, Бога ради, что это не шутка.

— Я не шучу, — прошептала девушка. — И мне кажется, это называется «любовь с первого взгляда».

Джини ухмыльнулся.

— Что касается меня, то это скорее всего любовь с первого укуса.

Лори подняла голову. Она с трудом сдерживала слезы, внезапно навернувшиеся на глаза. Пытаясь не расплакаться, она трогательно зашмыгала носом.

— Я полюбила тебя сразу, как только увидела, — призналась Лори. — Конечно, у меня раньше никого не было, и поэтому все случилось так неожиданно… Может быть, я повела себя словно ребенок, как только дело коснулось настоящей любви. Но тут уж ничего не изменишь, и ты должен принимать меня именно такой, какая я есть. Я люблю тебя, Джини, и больше тут добавить, пожалуй, нечего. Я очень люблю тебя.

— Лори… — горячо прошептал Кейлер и, прижав ее к себе, поцеловал. — Лори, какого черта ты держала все это в себе и не рассказала мне раньше?..

Не в силах больше сдерживаться, девушка дала волю своим чувствам, и слезы мгновенно хлынули ручьями из ее глаз.

— Я не могла признаться тебе, потому что моя любовь обречена. Это не может продолжаться долго. Я сама не допущу. Иначе тебя ожидает страшная судьба.

Джини вынул из кармана носовой платок и с нежностью промокнул слезы на ее щеках.

Опять ты затянула свою старую песенку, — укоризненно попрекнул он Лори. — Что дохжно случиться? И чего ты не допустишь? Какая еще страшная судьба? У меня уже голова кругом идет от твоих бесконечных загадок.

Девушка достала свой платок и, высморкавшись, начала понемногу успокаиваться.

— Я ничего не могу тебе больше сказать, — виновато произнесла Лори. — Ни сейчас, ни потом. Никогда.

Кейлер выхватил из пачки очередную сигарету и нервно закурил. Ему пришлось сделать одну за другой несколько глубоких затяжек, чтобы расслабиться.

— Никогда? Даже после того, как мы поженимся?

Девушка побледнела как полотно и молча уставилась на Кейлера.

— Я прошу тебя, Джини, — нарушила, наконец, Лори затянувшуюся паузу. Голос ее дрожал. — Ты клялся, что никогда не заикнешься об этом. Ты ведь дал клятву.

Джини попробовал было обратить все в шутку и улыбнуться, но улыбка вышла какая-то натянутая и неуверенная.

— А ты, случаем, не запамятовала, что я политик? А у нас, политиков, есть чудесное свойство забывать о своих клятвах и нарушать их.

* * *

В понедельник Кейлер пытался дозвониться до Лори, но трубку никто не снимал, и гудки показались Джини какими-то холодными и враждебными. Тогда Кейлер связался с общим отделом банка, и дежурный сообщил, что Лори Сэмпл не явилась сегодня на работу, а ходить да узнавать, в чем дело, у него времени нет. И так своих забот выше крыши„

Генри Нессу приспичило именно сегодня засадить Кейлера за подробный отчет о политической структуре на трех островах Карибского моря, и все утро Джини прилежно корпел над отчетом, копаясь в документах и собирая статистические данные о производстве сахара и отгрузке бананов.

А в голове его то и дело вспыхивали воспоминания о субботнем вечере, когда он