А по мне так это очевидно.

Многое можно прочесть по глазам человека, особенно если в этот момент вы держите его за руку. Но что делать, если перед вами только глаза на экране, а сам человек – неведомо где и зачем?

Помню, как на съемках очередного испытания, вглядываясь в увеличенное на большом белом полотнище экрана замершее видеоизображение чужого мужского взгляда, я почувствовал сильный немой тревожный посыл, который сопровождался очень глубинным опытом трагических переживаний, – как застывшая энергетика поиска причин какого-то потока событий и выхода из патовой ситуации.

Первый пришедший в голову образ был неразборчивым, но потом я четко увидел… Зираддина Рзаева. Его глаза, видимые мной раньше на экране телевизора, почти в точности повторяли эмоции, которые я видел здесь и сейчас на стоп-кадре в студии: оба ментально-эмоциональных потока словно ассимилировались друг с другом, и я произнес, помнится, свои ощущения вслух. Зря произнес, не стоило бы торопиться, но не в этом дело. Никто из нас не обладает страховым полисом за печатью Абсолютной Истины, а в отношении виденных и пережитых мной в тот момент эмоций я до сих пор остаюсь при своем мнении – по сути накала и причины они практически идентичны. Рознятся по первоисточнику и обстоятельствам – факт.

Интересные последствия имел данный эпизод для меня и Кристины: Зираддин выразил интерес к скромной персоне вепса, и в один из последующих дней после выхода этой передачи в эфир мы с ним познакомились. Это удивительный человек: врач, певец, музыкант – это помимо его обостренного восприятия вибраций иных миров и плоскостных параллелей. Он дал нам с супругой один очень востребованный и нужный – я бы даже сказал, весьма своевременный! – прогноз, за что мы ему очень признательны.

Его взгляд будто проникает в суть явлений, и это удивительно.

Замерший взгляд с экрана уже не такой самоуверенный и надменный, каким я привыкла его видеть, будучи рядом с ним последние свои пять земных лет. Витос уже и не vitas вовсе. Жизнь не прибавляет ему очков. Я с нетерпением жду его здесь. Только, боюсь, не пересечемся.

Маленькая рыжая белочка с сильной закаленной через собственную боль волей описывает меня верно – я есть оболочка, растворившаяся в сжатых, скрюченных на моей шее пальцах этого красавчика. Каждое слово доброй ведьмочки возвращает меня все ближе и ближе к временному отпечатку того этапа моего пребывания в Вечности, словно подтягивая на незримой веревке к поверхности, где на многих действует гравитация. На его жену тоже действует. Его гравитация. В тот временной период. Она все еще хотела бы видеть в нем жгучего и неотразимого мсье, который увезет ее – куда? на Гавайи? Галапагосы? – впрочем, безразлично, – наивная. Но ее иллюзии недолговечны: не пройдет и года, как она уже перестанет называться его женой. Это будет ее личный выбор, а не его добрая воля.

Искренне ли она защищает его перед себе подобными? Люди, вы удивительны: искренне бывает только ради себя любимой или ради веры в то, что в итоге и получаешь по мере, себе же отмеренной. Все остальное – ваша социальная зашоренность, то есть удобный управляемый мираж. Если я есть теперь часть Общего Хаоса – так то и было задумано, выходит: каждому свое и в нужный момент. Но если моим хаосом всегда управляет Мироздание, то вашим – вы сами через себе же подобных, но якобы избранных, причем не всегда вами. А если и вами, то не всегда демократично – еще одна земная химера, впрочем.

Мой дух – как воздушный змей в свободном парении: его удерживает только земное обращение и направленный призыв. Освободив меня однажды, Витос полагал, что избавился от назойливого прошлого никчемной земной части своей кармы. Он не осмелился рассказать ни своему богу, ни своей новой жене в самые откровенные моменты интимного с ними сопряжения о наших встречах на грани преломления реальностей: в первые моменты своего перехода я спрашивала его постоянно, где я, и почему он так изменился, равно как и изменилось вокруг все прочее? Высвободив мою душу без прямого указания на то свыше, он преступил один из десяти очень важных порогов, о чем прочувственно познает в отведенное на то время, но моей душе в момент перехода было действительно тяжело постичь неподготовленное изменение: резкий разрыв разных планов материальности бытия выбивает дух из астрального равновесия. И я не могу понять, отчего в его глазах появляется такой дикий ужас всякий раз, когда я лишь пытаюсь приблизиться к нему в том самом жилище в центре Владивостока, где мы провели много времени вместе, или в тюрьме, где ему еще долго находиться; хотелось бы взять его за руку, погладить по курчавым длинным волосам и утонуть в его очень земных карих глазах, как бывало раньше. При жизни. Но теперь это ни о чем – так, отпечаток человеческой эмоции.

Духу неведомо ни одно из переживаний, упомянутых в семи смертных грехах, включая месть, ревность, злобу, – они, собственно, лишь оттенки все тех же семи; хранить верность Вечной Гармонии бытия в свободном энергетическом полете – это есть главная цель, только в этом заложен истинный смысл и назначение.

Черноволосая жрица культа предков, схожая по имени с Витосом, знает намного больше, чем ей позволено произнести вслух. А ее собственная душа – как хранилище в заповедном лесу: множество переплетенных знаний и отработанного опыта, и все это под надежной тенью развесистой ивы. Ива не всегда и не всем раздвигает свои ветви и пускает внутрь, в свои закрома: ведь кому-то лучше оставаться в счастливом и солнечном моменте снаружи.

Основная людская масса, лишенная по тем или иным причинам Духовного Наследия кармы в виде устойчивой веры в Вечность, подвержена целенаправленной обработке, называемой социальной либо гражданской адаптацией. Хотя закон у нас один – Божий.

Подтягивая воздушного змея к поверхности кистью руки за тонкую, но прочную нить, ему тем самым предоставляется возможность снова различать мелкие фрагменты на поверхности, которая его удерживает, – и чем ближе, тем различимее детали. Также и душа, удалившаяся когда-то на волю и вдруг притянутая обратно значимым словом и мыслью, лишенная земных воспоминаний, вновь начинает видеть на ленте времени события, случившиеся в тот или иной отрезок ее земного пребывания. Как на старой фотопленке, развернутой на столе перед глазами, – одни негативы, отлежавшие свой срок в обязательном позитиве. Проявились.