— Нет, глоток игристого, не более. Иначе Брянцевы от меня не отвязались бы.

— Брянцевы? Я так и знал! Это они тебя втянули?

Я поморщился. Старый друг вполне справедливо думал, что я снова влип в неприятности. Но постоянно оправдываться за прошлое не было желания.

— Николай, тебе придется довериться мне. Я справлюсь, это не проблема. Единственное, что меня беспокоит, чтобы всё было законно и Оболенский более меня не трогал. Именно с этим я и прошу тебя помочь. Только с этим.

Головину явно было непросто. Он мне не верил, но воспитание не позволяло выразить это прямо. И друг точно уже похоронил меня, так печально смотрел. Капитан помотал головой, взял свой телефон и какое-то время уделил изучению.

Затем мне пришло сообщение, что капитан лейб-гвардии его императорского величества Николай Петрович Головин желает выступить секундантом на моей дуэли. Я с облегчением подтвердил.

— Ну, не так всё плохо, как могло быть, — чуть остыл он. — До крови, а значит Оболенский не жаждет твоей смерти. Я займусь тем, чтобы на дуэли присутствовал хороший лекарь. По условиям это допустимо.

Спорить я не стал. Княжичу лекарь пригодится.

— А оружие? — спросил Головин. — У тебя есть оружие-то?

Хм, и верно. В особняке была оружейная, но осталось ли там хоть что-то — хороший вопрос. Дед не особо увлекался коллекционированием, и в основном там были сабли, с которыми он воевал.

— Найдется, — заверил я капитана.

— Я захвачу на всякий случай, — недоверчиво ответил друг и поспешил оправдаться: — В качестве запасного.

Ладно, своими глазами увидит, что я могу за себя постоять, и успокоится.

По-крайней мере теперь я был уверен, что под контролем Головина всё действительно пройдет нормально.

Мы дошли до места проведения дуэлей. Широкая и ровная поляна, укрытая с трех сторон от лишних глаз деревьями и кустарником. Четвертой она выходила на узкий канал, отделяющий парк от Петропавловской крепости.

По ту сторону, на берегу, уже устанавливали большой шатер для зрителей.

Оболенский и правда уже сообщил о событии…

Особняк уже не выглядел так зловеще. Наступающие сумерки разгонял свет фонарей в саду. Листва по-прежнему укрывала землю, но дорожки были частично расчищены.

У крыльца была приставлена лестница, на верху которой балансировал Прохор. В руке он держал метлу, которой смахивал мусор с барельефа над входом.

— Ваше сиятельство! — обрадовался мне слуга и чуть не свалился.

Я помог ему спуститься и, после приветствий и уверений что день прошел чудесно у нас всех, я задал интересующий меня вопрос:

— А что, Прохор, с нашей оружейной?

— А что с ней? — хитро прищурился старик. — Содержим в полном порядке, не сомневайтесь. Дед ваш ничегошеньки не распродал. Хотя ценного там конечно нет… Но оружие справное! Всё хорошо послужило вашей семье. Желаете взглянуть?

— Желаю, Прохор. Очень желаю и прямо сейчас.

Слуга долго гремел связкой ключей у запертой двери. Снова забыл где-то очки и теперь никак не мог найти нужный ключ. Я терпеливо ожидал, разглядывая в окно лабораторию.

Её осмотром стоило заняться как можно скорее. Но уже темнело, свет внутри может заметить дед, так что приходилось отложить до завтра.

— Вот, молодой господин, — слуга наконец-то отпер дверь. — Осторожнее, тут порожек высокий.

Оружейная комната была небольшой. Скорее хранилище, чем выставочное помещение. Артефакторы не увлекались холодным оружием, только если для создания какого-нибудь интересного образца.

Но граф Вознесенский-старший был не просто артефактором, но и офицером. Не формально, а на самом деле. О боевой молодости деда я знал немного, кроме нескольких историй, что не были секретными.

Поэтому тут хранилось настоящее боевое оружие, а не игрушки для показательных выступлений.

Я прошелся вдоль стены, где на простых креплениях висели сабли, кинжалы, короткие мечи, револьверы и пистолеты. Великолепные образцы, все зачарованные лично дедом и действительно в прекрасном состоянии.

В углу даже миниатюрная пушка стояла.

Никаких украшений, гравировки и подобного. Высококлассное оружие, созданное для одной цели — убивать.

Шпаг тут не было.

Я уже подумал, что всё таки придется воспользоваться предложением Головина и взять оружие у него, но всё же спросил:

— А шпаги случайно нет?

Прохор нахмурился, вспоминая. Затем покопался в шкафу, расчихался от пыли и протянул мне что-то, завернутое в тряпку не самого приличного вида.

— Вот, разве что такая. Лука Иванович как-то отобрал её у французика одного. Смешной такой мальчишка был, всё бормотал «сильвульпле, я вас убить». Ну дед ваш ему хлыстом по жопе, значит, и тыкалку эту забрал.

Я развернул тряпку и хмыкнул. Вот и дорого-богато, сильвупле. Потускневшая со временем, при таком-то хранении, но вполне годная.

Навершие в каменьях, изящная гарда, переплетенная рукоять — всё для красоты, а не пользы. Я прикинул баланс и цокнул. Навалять одному княжичу сгодится, но будет не очень удобно.

— А зачем вам эта тыкалка, молодой господин? — спохватился Прохор. — Ею разве что голубей пугать. Да и тупая, как тот французик, прости господи…

— Да, надо бы её в порядок привести. Хоть почистить и края наточить.

— Зачем же это? — не отступал слуга, заволновавшись. — Нынче шпаги нужны только для…

Глаза старика расширились и он вдруг рванул оружие из моих рук.

— Вы что это удумали, ваше сиятельство? Неужто дуэль?

— Дуэль, Прохор, — сознался я. — Завтра на рассвете. Не переживай только, ерунда. И деду не вздумай сказать!

— Ох, ну как же? Вы же совсем негодный для сего мастерства-то! Покалечат ведь вас, молодой господин!

Оно и к лучшему, дуэль эта. Хоть закончат все причитать. А то, право, начинало утомлять. Я забрал шпагу и сделал несколько выпадов.

— Меня, Прохор, мастерству обучили, — я кивком указал на потолок. — Там, как сам понимаешь, без этого никак.