На этот раз ей в самом деле стало обидно.

– Ты нарушил свое обещание.

– Да.

У него сдавило горло. Он предал ее, и теперь она отгораживается от него. Он прислонился к двери, чтобы не поддаться эмоциям и не прикоснуться к Элси.

– Тебе нужно было просто разрешить мне любить тебя, – произнесла она. – Тебе нужно было просто остаться рядом со мной.

– Ты заслуживаешь мужчину, который полюбит тебя. Я не смогу тебя любить. – Он покачал головой.

Элси подошла и встала напротив него.

– Значит, я была для тебя удобным развлечением? Ты решил позабавиться с той, которая совершенно не соответствует твоему статусу? – Элси не хотелось в это верить. Но она не знала, чему вообще ей теперь верить. – Я думала, ты сильный человек, но ты даже не знаешь, что такое сила. – Она подошла к нему вплотную. – Сильный человек хочет перемен. Сильный человек откровенно заявляет о своих желаниях. Сильный берет на себя ответственность за собственную жизнь. Сильный считает, что его ничто не остановит. Сильный человек ставит личные желания на первое место. Сильный прощает тех, кто его обидел.

Наконец она поняла, в чем проблема. Бремя короны стало его предлогом, чтобы отрезать себя от мира. Фелипе боялся, что люди снова бросят его. Люди, которых он любил, оставляли его. Он никому не доверял и поэтому никому не открывал свое сердце. Вот почему он не хотел детей. Он так опасался потери, что не мог даже попытаться рискнуть.

– А ты сильная? – грубо поддразнил он. – Ты сбегаешь, как раненый зверь, всякий раз, когда думаешь, что кто‑то может подумать о тебе хуже. Ты не переживешь никаких бурь. Ты боишься отказа.

– Ты меня не слышишь, Фелипе?! – крикнула она ему. – Прямо сейчас я рискую своим спокойствием. Сильный человек пытается хоть что‑нибудь изменить. А ты даже спальню свою переделать не можешь, потому что скован долгом.

Он потрясенно вздохнул:

– Я не могу переделывать ее прямо сейчас, Элси. У меня коронация.

– Ты никогда не сможешь ее переделать. Ты заставил меня поверить тебе. Когда ты разрешил мне снова встретиться с Амалией, я доверилась тебе и была с тобой откровенна. Ты подарил мне надежду, и я подумала, что… – Она умолкла, собираясь с силами. – Но я не могу в одиночку изменить тебя. Ты сам должен захотеть измениться.

Единственная ошибка Элси была в том, что она думала, будто для нее нет ничего хуже страданий. Но оказалось, что разбитые надежды ранят намного серьезнее.

– Я не могу до конца жизни стыдиться своей семьи, – сказала она. – Они сделали плохой выбор, но это был не мой выбор. Я больше не потерплю такого наказания. Я достойна того, чтобы мне доверяли. Я достойна любви, и я сама могу любить. Пусть у меня нет дворцов, золота, драгоценностей и армии, но я обладаю другими, более важными качествами. У меня есть сердце. – Она уставилась на него. – Ты не стремишься оставить кого‑нибудь рядом с собой, но наверняка кто‑то этого хочет. Ты высокомерно считаешь, что никто тебя не поймет. Что никто другой не сумеет с этим справиться. Ты мог бы многое изменить, если бы по‑настоящему этого захотел.

– Элси…

– Ладно, откажись от меня, но не делай этого с Амалией. Ей здесь нравится. Она чувствует себя в безопасности. Поговори с ней, она этого заслуживает. Не отсылай ее в школу.

Он мотнул головой:

– Я хочу, чтобы она была свободна.

– Человек чувствует себя свободным, когда знает, что его любят, – настаивала Элси. – Что семья поможет ему, даже когда он ошибается, и простит его, если он этого попросит. – Она подняла голову. – Я бы простила своего отца, Фелипе. И брата. Но они этого не хотят. Они не любят меня. Я бы и тебя простила, если бы ты попросил. Но тебе не нужно мое прощение. И ты меня не хочешь. А мне не нужен твой чертов частный самолет. Я не заслужила особенного обращения. Я не какая‑то ошибка, которую ты можешь просто выгнать из своей драгоценной страны. Меня незачем стыдиться.

– Я делаю это ради тебя…

– Мне наплевать, что обо мне пишут, понимаешь? У меня в жизни были гораздо худшие моменты. И я выжила. Я снова выживу. Я намного сильнее, чем ты думаешь. Но все это не имеет значения, потому что я никогда не буду достаточно хорошей для тебя. Ты живешь мнением других людей.

– Я знаю, что они могут уничтожить тебя.

– Это ты меня сейчас уничтожаешь. – Она вздрогнула. – Дело не в том, что говорили случайные незнакомцы, а в том, что те, кого я любила, не верили в меня. Они даже не пытались меня понять. Вот что самое обидное.

Фелипе ненадолго закрыл глаза.

– Я не хотел сделать тебе больно.

Она горько рассмеялась:

– Ты считаешь себя благородным и послушным. Но менее чем за день ты предал меня. И наверное, ты использовал меня. Ты испугался, Фелипе? Желая быть со мной, ты рисковал своей безопасностью. Ты стал уязвимым, и это тебя напугало.

Его глаза сверкнули.

– Мне нечего скрывать, – презрительно сказала она. – Обидно, когда тебя бросают. Ты прогоняешь Амалию и меня. Ты не хочешь рисковать своим сердцем. Ты не хочешь даже попытаться. Ты трус. – Ей было так обидно. – Ты делаешь все, чтобы не прекращать свои страдания.

Он вздрогнул:

– Я пытаюсь защитить тебя.

– Ты защищаешь себя. Продолжай в том же духе! Будь таким же авторитарным, как твой дед, и таким же эмоционально недоступным, как оба твоих родителя. Будь одиноким, Фелипе. А я так много пережила, что даже тебя сумею забыть.

– Элси….

– Я не стыжусь того, что сделала за прошедшие сутки. За всю свою жизнь я не сделала ничего предосудительного. Я больше не стану прятаться. А ты иди и выполняй свой проклятый долг! – Она вздохнула. – Немедленно убирайся отсюда!

Глава 17

Суббота, 12:01

Фелипе медленно вел своего жеребца. С непокрытой головой, он смиренно шел под палящим солнцем один, готовясь стать официальным королем. В соборе его облачат, вручат скипетр, державу и, наконец, коронуют. Толпы людей, выстроившихся по обеим сторонам дороги, по обыкновению, молчали. Он мысленно считал, чтобы оставаться спокойным. Но мысли об Элси не давали ему сосредоточиться.

Он проглотил горечь, вспоминая ее обвинения и глубоко запрятанную боль, которую она вскрыла. Отец бросил его. И мать тоже. А дедушка сделал из него человека долга.

Фелипе никогда не хотелось избавиться от всего этого. Он до сих пор не понял своего отца. Он считал, что