— Плохо же ты меня знаешь, Мариночка, если думаешь, что я овладею тобою на семейном ложе. Нет. Это случится на Кипре, куда мы с тобой скоро поедем. А здесь я даже целовать тебя не стану.

— Уходи, прошу тебя, уходи, — смутилась Марина.

— Проводи меня.

— Отвернись, я оденусь.

— Я смотрю на тебя, как на произведение искусства. Так что можешь не стесняться.

— Я тебя не понимаю.

— Красота выше гения, поэтому не требует понимания, — это еще Оскар Уайльд говорил. Только прошу тебя, поторопись. Мне не терпится тебя поцеловать.

«Где ты, Сицилия, которую я когда-то так полюбила? — шептала про себя Соня. — Ты жила во мне, пока был жив Луиджи. Теперь его не стало, и твоя красота для меня увяла. Ужас водворился в сердце моем. Как я восхищалась норманнским барокко и византийской мозаикой, когда впервые приехала сюда с Луиджи! Как ошеломляло меня буйство зелени и цветов! Как грело тело и душу теплое, спокойное море с чистыми песчаными пляжами! Как я любила приезжать на самую восточную точку Сицилии, где недалеко от мыса Малаццо тянутся Эоловы острова, и любоваться этими живописными островами, которые по красоте можно сравнить только с Гавайскими. А как мы прятались с Луиджи в тени посаженных им деревьев от знойного сирокко, несшего раскаленный воздух пустынь. Как целовались там, скрывшись от глаз вездесущих слуг».

Луиджи много рассказывал Сонечке об истории Италии, о родной Сицилии, о ее красотах, о ее природе. Как-то он поведал Соне древнегреческий миф о богине плодородия Деметре, упрятавшей на Сицилии свою красавицу дочь Персефону от назойливых вздыхателей-богов. Бог подземного царства Аид, заметив прогуливающуюся вдоль озера прекрасную девушку, решил украсть ее и взять в жены. Жизнь после этого на земле стала замирать, и бог Зевс приказал своему брату отпустить красавицу к матери. Аид не рискнул ослушаться, но перед тем как отпустить Персефону, дал ей съесть несколько зернышек граната, чтобы она не забыла царство смерти. С тех пор красавица все время возвращалась к своему мужу, и тогда на земле все замирало, наступали осень и зима. А когда она приходила на Олимп, все кругом расцветало, наступала весна.

Сонечка любила слушать Луиджи, он говорил таким красивым проникновенным голосом и такие интересные вещи, что она просила его рассказывать еще и еще. А теперь Луиджи нет, и нет его рассказов. Зато появилась бессонница. И никакие снотворные не помогают. Остаются только антидепрессанты, от которых мутнеет сознание, а настроение не улучшается.

Соня набрала в шприц лекарство и ввела себе в мышцу. Скоро сознание потеряло свою четкость, мысли перепутались, поплыли, и Соня, откинувшись в кресле, закрыла глаза.

В комнате послышался легкий шелест, словно взмахнула крыльями залетевшая с улицы птица.

— Кто здесь? — спросила встревоженная Соня и не услышала ответа. Она накрыла голову одеялом и замерла в напряженном ожидании. По комнате кто-то ходил, и Соня чувствовала, как шаги приближаются к ее постели. — Кто здесь? Я буду кричать, — с трудом произнесла Соня. Все члены ее сковало. Язык не слушался, а вместо голоса слышалось шипение, как после открытия водопроводного крана при отключенной воде.

— Не бойся, это я, любовь моя, — послышался мягкий завораживающий голос, который мог принадлежать только одному человеку на свете — ее Луиджи.

— Ты не умер! — радостно воскликнула Соня и, вскочив с постели, бросилась к темневшему в центре комнаты силуэту. Она протянула к нему ладони и уже хотела положить их ему на плечи, как вдруг почувствовала, что ее руки пронзают пустое пространство.

— Я не умер, ведь жива моя душа, но я и не жив, ведь мертво мое тело, — сказал Луиджи.

— Но как же мне обнять тебя?

— Я чувствую твои объятия. Для этого не надо иметь тела.

— Как это может быть?

— Биотоки передают даже самые мельчайшие оттенки эмоций. Воздух словно материализуется, и я чувствую твое тепло и твою любовь.

— А как мне это почувствовать?

— Расслабься и думай только обо мне. Сейчас ты все почувствуешь.

Соня с нежностью посмотрела на бестелесного Луиджи, и вдруг ощутила рядом мягкое тепло, напоминающее тепло последних сентябрьский дней.

— Луиджи, дорогой мой. Я чувствую, что ты рядом. Чувствую. Только зачем ты ушел? Зачем оставил меня одну?

— Всему свое время. Когда-нибудь ты обо всем узнаешь. А сейчас послушай меня.

— Я не хочу ничего слушать. Возьми меня с собой. Я задыхаюсь без тебя.

— Дорогая моя, любовь моя. Пожалуйста, послушай, это очень важно.

— Для меня нет ничего важнее, чем быть с тобою рядом. И мне все равно, будет у меня при этом тело или нет.

— А для меня очень важно, чтобы ты жила на земле и молилась за меня. Это очень поможет мне здесь.

— Прости меня, милый, прости. Я буду молиться за тебя, каждый день буду молиться.

— Соня, я прошу тебя закрой, когда я уйду, все двери и протри пыль на картинах.

— Зачем? У нас же нет пыли.

— Протри. А потом почитай свою медицинскую энциклопедию.

— Хорошо, я все сделаю. Только скажи, когда ты еще придешь.

— Не знаю, — едва слышно сказал Луиджи, и очертания его фигуры стали тускнеть, расплываться в воздухе и наконец исчезли.

— Не уходи, не уходи от меня, любимый мой! — закричала Сонечка и с мольбой протянула руки туда, где еще совсем недавно видела мужа.

Глаза ее раскрылись, и она не могла понять, сон это был или явь. «Боже мой, неужели у меня начались галлюцинации? А ведь сильные антидепрессанты могут дать такой эффект. Нет, только не это. Я не хочу закончить свою жизнь в психиатрической больнице. Я должна жить в полном уме и здравии, по крайней мере до тех пор пока не исполнится сорок дней после смерти Луиджи». Однако Сонечка понимала, что замедление психических процессов — утрата интересов, глубокая тоска с желанием собственной смерти, застывание в одной позе, бедность мимики, замедленность движения, чувство «остановки мысли» — это симптомы вялотекущей депрессии, способной привести к самому непоправимому.

«Нет, надо встряхнуться и не поддаваться болезни. Так о чем же просил меня Луиджи? Ах да, он просил протереть картины. А что еще? Закрыть все двери. Я все сделаю, как ты сказал, милый, я все сделаю».

Поворачивая золоченые ключи в дверях, Сонечка прислушалась к шуму подъезжающей машины и решила не открывать, если только это не дворецкий и не адвокат. Не дождавшись ответа на звонок, автомобиль развернулся и поехал назад. Сонечка взяла в руки ведро с мягкой тряпочкой, как обычно делали их многочисленные служанки, и принялась протирать картины, выполняя волю мужа.

Она протирала их уже по третьему разу и вдруг почувствовала, как одна из картин будто провалилась в стену. Соня приподняла картину и увидела за ней потайную дверцу, похожую на сейф.