Мы знали друг друга целую вечность, прежде чем поженились, и наши отношения всё равно не сложились.

Её глаза сузились. — Наши отношения не сложились, потому что я была одна в них.

— Меня не было рядом, но я был с тобой.

— Да даже когда ты был рядом, ты не был в них, Декс. — Она отступила назад, подняв руки вверх. — Знаешь что? Я не хочу снова затевать этот спор. И в этом прелесть развода — мне не нужно этого делать.

Она зашла в дом и закрыла дверь, оставив меня в ярости на подъездной дорожке.

Какого черта я делал? Я не хотел вступать в этот спор. Я запрыгнул в машину, включил заднюю передачу и рванул с места так быстро, что шины заскрипели.

Правда была в том, что я злился не на Наоми, а на себя. Я причинил боль человеку, который этого не заслуживал, и всё потому, что не доверял себе в том, что смогу держать свои чёртовы штаны застёгнутыми.

Если бы не ночная смена, я мог бы найти какой-нибудь бар и хорошенько напиться, может быть, пойти домой с горячей официанткой и избавиться от этой гребаной сдерживаемой агрессии, но поскольку мне нужно было быть на станции в семь утра, я зашёл в магазин и поехал домой один.

* * *

На следующее утро я прибыл на работу к шести сорока пяти, сменив парня, который был на моём месте в предыдущую смену. Так как я не выспался, я был уставшим и раздражённым больше обычного во время всех обязанностей, которые мы должны были выполнять каждое утро — уложить наше снаряжение, проверить рации и баллоны с воздухом, вывезти машину на улицу, проверить насос и аварийное освещение, проверить каждый отсек на наличие надлежащего снаряжения и оборудования.

После этого наступала очередь уборки станции — мытьё ванной комнаты и полов, вынос мусора, чистка ковров, выметание воды из сливных отсеков, поддержание порядка на территории. Я никогда не возражал против этой работы, тем более что мне больше нравилось убирать, чем готовить. А поскольку остальные парни согласились, что я хуже всех справляюсь с приготовлением ужина, мне часто разрешали поменять кухонные обязанности на другие задания.

После обеда у нас была встреча с лейтенантом, затем медицинская подготовка, но в конце концов я смог пойти в спортзал на тренировку. В нём не было ничего особенного или навороченного, но он был чистым и функциональным, и там было достаточно оборудования, чтобы достаточно нагрузить себя или хотя бы отвлечься от великолепной девушки по соседству.

Джастин присоединился ко мне, что было неплохо, хотя у меня не было настроения разговаривать. Мой зять знал меня достаточно давно, чтобы понимать знаки, но, когда я закончил заниматься на беговой дорожке, он сошёл с тренажёра, на котором занимался, и подошёл ко мне.

— Ты в порядке? — спросил он.

Я пожал плечами, медленно шагая по дорожке, чтобы остыть. — Нормально.

— Ты за весь день не сказал ни слова.

— Я устал, наверное.

— Как прошли твои выходные с девочками?

— Хорошо. — Моё настроение немного поднялось при мысли о них. — Ещё раз спасибо за помощь с переездом. Я ценю это.

— Без проблем. Ты всё распаковал?

Я скорчил гримасу. — Блять, нет. Я вчера весь день проторчал в бассейне и пятьсот раз повторял им, что нет, мы не можем завести кота.

Джастин рассмеялся. — Ты же знаешь, что заведёшь для них кота. Смирись с этим.

— А кто будет его кормить, пока я здесь? — Я полностью остановил беговую дорожку и сошёл с неё.

— Твоя соседка. Как её там?

— Винни.

— Точно. Как Пух.

Я подумал о её лучезарной, счастливой улыбке и девичьем смехе и снова почувствовал себя дерьмово. — Не думаю, что Винни так сильно жаждет оказать мне какую-то услугу.

— Почему нет?

Выдохнув, я вытер лицо полотенцем. — Я вчера сказал ей кое-что хреновое.

— Почему?

— Потому что я мудак. — Я бросил полотенце в корзину для белья, затем поднял её.

— Верно, — сказал Джастин, следуя за мной в прачечную. — Но что именно ты сказал?

Я закинул грязные полотенца в стиральную машину и добавил порошок.

— Я сделал заявление о том, что она меня не интересует.

— Какого чёрта ты так сказал?

Я покрутил диск на старой стиральной машинке и дёрнул за ручку. — Потому что она меня интересует. Вроде того.

— Вроде того?

Я нахмурился. — Я заинтересован в том, чтобы делать с ней то, что не должен, потому что она так чертовски молода, что это должно быть незаконно.

— Сколько ей?

— Двадцать два.

— О. — Он выглядел облегчённо. — Она не так уж молода.

Я повернулся и прислонился спиной к машинке, сложив руки на мокрой от пота груди. — Ты общался в последнее время с какими-нибудь двадцатидвухлетними?

Джастин, которому было тридцать семь, покачал головой. — Не могу сказать, что общался.

— Они молоды, чувак. Она была в грёбаном детском саду, когда я закончил среднюю школу.

Он рассмеялся. — Эй, я на пять лет старше Бри.

— Это не так страшно. И Бри было около тридцати, когда вы познакомились. Эта девушка пила грёбаный «Фрости», когда я пришёл к ней в субботу вечером.

— Ты ходил к ней в субботу вечером?

— Только к ней на террасу. Я сидел у себя и пил пиво, когда она вышла, и я хотел извиниться за то, что произошло ранее на вечеринке Чипа.

— Что она делала на вечеринке Чипа?

Я потёр затылок. — Оказывается, она его кузина.

Он рассмеялся. — Маленькие города, чувак. Так что же там произошло, за что тебе пришлось извиняться?

Я рассказал ему об инциденте в её спальне, и он рассмеялся так сильно, что захрипел. — Это просто охрененно. Господи, как ты это выдержал?

— Я не знаю, — сказал я серьёзно. — У меня включился режим пожарного. К тому же, там были девочки. Потом на вечеринке Чип представлял нас, а Луна закричала: «Мы её знаем! Мы видели её задницу!», и всё вокруг погрузилось в мёртвую тишину.

Глаза Джастина расширились. — Что она сделала?

— Она прекрасно справилась с этим, но мне было не по себе. Потом у Луны случился приступ аллергии на что-то, что она съела, поэтому нам пришлось уйти раньше, и у меня не было возможности поговорить с ней. Позже, когда я увидел, что она вышла на свою террасу, я подошёл, чтобы извиниться, и в итоге мы вместе выпили пива и немного поговорили. — Выдохнув, я позволил своим плечам опуститься. — А потом я всё запорол.

Джастин прислонился спиной к шкафу с моющими средствами и нахмурил брови. —