«Наверное, надо было позвонить», — вдруг сообразила Рита, оказавшись у двери квартиры. Она, конечно, говорила Марку, что приедет вечером, но не уточняла во сколько.

Рита достала ключи, открыла дверь, зашла, неловко задев полочку для обуви, и замерла, прислушиваясь к тому, что происходило в квартире. Было подозрительно тихо. Ни веселого малышкового писка, ни отчаянного рева, ни звука мультиков, ни отвратительно громкого пения музыкальных игрушек. И встречать ее никто не вышел.

Может, гулять ушли или в магазин? Да нет же, вот лоферы Марка, уже слегка запылившиеся от прогулок по двору, и ботиночки Арсюши. Значит, они дома.

Рита осторожно сняла кроссовки, стараясь не стонать от боли в ноющих пальцах, и заглянула на кухню. Никого. Только коробка от пиццы и несколько раскрошенных детских печенюшек одиноко валяются на столе. Ладно, идем дальше. Рита дошла до гостиной: опять никого. Детская тоже оказалась пустой, а вот в спальне Марка ее ждала картина, от которой внутри растеклось непрошеное тепло: мальчики спали. Оба. Старший Рихтер был босиком, в свободной футболке и домашних штанах. Под глазами пролегли тени, но во сне он выглядел неожиданно умиротворенным. На нем лежал младший Рихтер, удобно устроившись щекой на груди и обхватив его пухлыми ручками, еще сохранившими следы младенческих перетяжек. Арсюша сладко посапывал и даже будто причмокивал во сне.

Ох какие же они оба прекрасные!

У Риты неожиданно защипало в глазах, которые и без того опухли от выплаканных слез и теперь были слишком чувствительными. Прерывисто вздохнув, она вдруг подошла к другой стороне кровати и легла рядом с Марком, неловко прижавшись к его плечу. Да, она помнит все свои правила: держать дистанцию, не навязываться, сохранять рассудок, но, господи, можно все это будет завтра? Она так страшно вымоталась, до самого донышка, что не осталось уже ни слов, ни слез. Ей просто нужно сейчас вот это ощущение тепла и близости, всего лишь ощущение, что кому-то не все равно. Рита втайне надеялась, что смерть тети Клаши пробьет брешь в маминой броне и оттуда хлынут хоть какие-то чувства, но мама лишь исполнила свой долг, постояв с траурным лицом у гроба. И явно разозлилась, когда узнала, что свой дом крестная завещала вовсе не ей, и даже не Рите, а какой-то благотворительной организации.

— Вообще-то я ближайшая родственница, — недовольно шипела мама Рите в ухо, когда они убирали тарелки со стола после поминок. — А ты к ней ездила постоянно. Могла бы и отблагодарить тебя как-то…

— Мам, закрой рот, — невыразительно сказала бледная от слез и недосыпа Рита. — Это дом тети Клаши, и только ей решать, что с ним делать. Можно подумать, ты бы стала здесь жить.

Мама что-то пробурчала, но больше не возмущалась. Во всяком случае вслух.

Рита поморщилась от неприятных воспоминаний и еще сильнее уткнулась носом в горячее плечо Марка, жадно вдыхая его запах, по которому, как оказалось, ужасно соскучилась.

Он заворочался от ее касаний, но руку, которой придерживал спинку Арсюши, не убрал, даже во сне страхуя ребенка от возможного падения. Марк Рихтер. Уровень ответственности — бог.

— Рита? — хрипло проговорил вдруг Марк, приоткрывая сонные глаза. — А сколько времени?

— Около семи, — прошептала она. — Рано еще. Я не думала, что вы спите.

— Да этот бандит днем не стал спать, — пробормотал он и широко зевнул. — Все нервы мне вымотал. А вечером взял и вырубился на мне. Но я-то спать не собирался. Я читал вроде…

Рита вместо ответа вытащила откуда-то сбоку мобильник, который, видимо, выпал у Марка из руки, когда он задремал.

Марк смущенно усмехнулся, свободной рукой переложил телефон на тумбочку, а потом осторожно, словно боясь, что Рита отстранится, погладил ее по голове.

— Отнесу Арса в кроватку и вернусь. Подождешь?

«Нет! — вопил в панике Ритин внутренний голос. — Скажи ему «нет» и иди к себе в комнату. Не забудь поблагодарить за помощь и сказать, что сегодня ночью к ребенку встанешь ты».

— Рита?

Большой палец Марка мягко погладил ее по щеке, а потом нежно прошелся рядом с веком, будто смахивая невидимую слезинку. И Рита чуть ли не впервые в жизни плюнула на свой внутренний голос, сделав вид, что просто его не слышит.

— Да, — шепнула она и прикрыла глаза, бесстыдно наслаждаясь этой незамысловатой лаской. — Конечно, подожду.

Марк, красивый как греческий бог, осторожно поднялся и ушел с малышом в детскую. Рита запоздало сообразила, что, наверное, от нее сейчас будут ждать секса. А зачем еще Марк мог попросить ее остаться? Черт, надо было хоть в душ сходить, прежде чем нырять к Рихтеру под бок. Может, сейчас быстренько метнуться в ванную?

Но Марк уже шел обратно. И прежде чем Рита успела что-то сказать, сел на кровать, обнял ее и прижал к себе, словно укрыв от всего мира.

— Солнышко, — прошептал он, согревая дыханием висок. — Устала?

Рита молча кивнула, пытаясь справиться с комком в горле. «Твою мать, Рихтер, — бессильно подумала она. — «Лучше бы ты сейчас валял меня страстно по кровати, чем вот так вот нежно говорить…»

Нежность Марка была опасна. От нее у Риты позорно размягчалось сердце и слезы подступали к глазам.

Нет, она не будет плакать при нем.

Не будет.

Нет.

Черт…

Рита некрасиво, по-детски всхлипнула и зарыдала, уткнувшись в Марка. Она столько плакала и вчера, и сегодня, сколько не плакала с детства. Но легче от этого не становилось, может, потому, что приходилось сдерживаться и давить клокочущие в груди рыдания, ведь из всех, пришедших на похороны, плакала она одна, и от этого как будто было неловко. Но сейчас Рита наконец ощущала облегчение от своих слез. Они текли по лицу, горячие, соленые, впитывались в футболку Марка, и вместе с ними словно выходило все напряжение, вся злость на несправедливо устроенный мир, в котором умирают те, кого ты любишь.

— Тшш, — он баюкал ее в своих руках, осторожно поглаживая по спине. — Я понимаю… Я понимаю…

И от того, что это были не просто слова, что Марк на самом деле понимал, каково это, Рита зашлась в новом приступе рыданий.

Он больше ничего не говорил, просто сидел рядом, гладил по волосам, по спине, давая выплакаться. И это было лучшим, что можно было сделать сейчас.

— Ох… — Рита наконец отстранилась от Марка, вытирая ладонями щеки и виновато глядя на его мокрую насквозь футболку. — Я у-успокиваюсь. В-вроде.

— Чаю? — буднично предложил Марк, снимая с себя футболку.

— Т-ты раздеваешься п-передо мной так, как будто н-не чай зовешь п-пить, — истерично рассмеялась Рита, шмыгая заложенным носом.

— Ты шутишь, это уже хорошо, — усмехнулся Марк и достал из шкафа чистую футболку, а эту просто скомкал и швырнул в угол. — Так что насчет чая? Еды не предлагаю, ее просто нет, но если ты голодная, можно что-то заказать.