Их взгляды снова скрещиваются.

— И чего ты хочешь? — вскидывает Лютый бровь.

— Ты знаешь. Я уже говорил об этом. Мы оба в курсе, что твоя дочь будет в опасности с тобой до конца своих дней. Если ты, конечно, так и продолжишь заниматься криминалом.

— И ты решил наставить меня на путь истинный? Похитив мою дочь? Как благородно!

— Она могла быть и моей дочерью. С отцом Лесе не повезло, — цыкает Демид.

— Следи за языком, — в голосе Лютого слышится неприкрытая угроза.

— Говорю, что думаю, — парирует Рокотов, — На тебя ведь напали тогда. И чудом не забрали Лесю, хорошо, что я подоспел.

— Ты не успел. Если помнишь, я отдал ее Соне через окно.

— Да. В тот момент, когда в дверь ломились люди Серова. Скажи, а что было бы, если б Соня не оказалась рядом? Ты был серьезно ранен, когда я появился. От кровопотери даже сознание потерял. Не будь меня — ты уже давно был бы трупом, Костя. И Леся тоже, — сделав паузу, весомо добавляет Демид.

— Ждешь слов благодарности?

— Обойдусь.

В гостиной ненадолго повисает молчание.

— И что будет, если я откажусь?

— Я увезу Лесю заграницу, и ты увидишь ее, скажем… никогда, — пожимает плечами Демид, — Честно говоря, я так и хотел сделать.

— Совесть замучила?

— Можно сказать и так. Послушай. Этоеедочь. И мой долг перед Эллой защищать ее. И я буду это делать. Защищать Лесю всю жизнь, как бы тебе этого ни хотелось.

— Я сказал: я сам в состоянии защитить свою дочь, — рычит Лютый.

— Сейчас — нет. Просто подумай. Если бы я не спрятал ее надежно, она бы оказалась в руках у Серова! А ему все равно, кто перед ним. Достаточно того, что она твоя дочь. Ей полтора года всего. Она не заслужила, чтобы ее мучили.

— Ты забываешь, с кем разговариваешь, Демид. Я сам могу ее спрятать так, что никто ее не найдет.

— Можешь. И будешь всю жизнь держать взаперти? Рано или поздно ее найдут. Ты знаешь, как поступают с теми, кто не прогибается — ищут слабое место. Твое уже нашли. И только благодаря мне Леся все еще жива, — он делает паузу и сплевывает обвинение, накаляя обстановку до предела, — Это из-за тебя Элла погибла! Я не дам тебе угробить еще и ее дочь!

Мужчины почти сразу словно забывают обо мне. А мне это только на руку: прохожу в комнату, осторожно ступая и стараясь не шуметь, присаживаюсь на краешек кресла поодаль. Может хоть так, подслушивая, пойму, что вообще происходит. То, что Демид с Лютым знакомы, уже ясно, причем знакомы очень хорошо. Вот только с чего вдруг дружба сошла на нет?

Не успеваю сама себе задать этот вопрос, как тут же получаю ответ: женщина. Похоже, крепкая мужская дружба рассыпалась прахом всего лишь из-за того, что они не поделили женщину. И, судя по интонации, когда Рокотов произнес имя Эллы, и реакции Лютого, оба еще не пережили до конца ее утрату.

— Это из-за тебя Элла погибла!

Вздрагиваю, тут же поднимая глаза на обоих мужчин. Но… Демид ведь говорил, что она погибла при родах!

— Повтори, что ты сказал? — вкрадчиво переспрашивает Лютый, сузив глаза. По одному только предупреждающему тону уже ясно, что повторять эти слова не стоит, но Рокотов будто нарочно подается вперед и, не сводя с мужчины пылающего взгляда, припечатывает:

— Это ты виноват в ее смерти.

Мгновение — и Лютый поднимается. Одним махом ноги опрокидывает стоящий на пути журнальный столик, и бросается на Демида. От грохота и звона стекла испуганно зажимаю рот ладонями, сдерживая вскрик. Рокотов поднимается навстречу и, когда Лютый хватает его за грудки и встряхивает, не остается в долгу, и тоже вцепляется в его одежду.

В отличие от меня, Бритый не теряется: подлетает к ним сразу. Откуда-то сбоку вылетают еще несколько человек и с усилием растаскивают разъяренных мужчин, пока они не успели пустить в ход кулаки.

— Пусти, — ревет Лютый не своим голосом, но трое его подчиненных держат крепко. Он дергается, словно зверь в силках, пытаясь вырваться из хватки.

Демид делает над собой видимое усилие, не дергается, просто кивает держащим его людям, решая первым пойти на перемирие.

— Хватит, отпустите. Я сюда не за этим пришел.

Лютый хоть и вырывается из захвата, но не делает попыток на него наброситься. Только буравит полным злобы и ненависти взглядом, тяжело дыша.

— Я все сказал, — поправляя рубашку, произносит Демид сквозь зубы, — Надеюсь, ты меня услышал.

— Я тоже все сказал. Сейчас можешь идти, потому что я дал слово тебя не трогать. Но потом… — произносит Лютый. Многообещающе замолкает на секунду, а после добавляет низким голосом, — Я тебя из-под земли достану, Рокотов. И уж поверь, спрошу за все. И за эти слова, и за Лесю.

Демид кривит губы в усмешке, словно говоря «сначала попробуй найти», а после, развернувшись, шагает к выходу. Бросает через плечо:

— Поехали, Соня.

Я замираю на месте, вытянувшись в струну. Чувствую на себе прожигающий взгляд Лютого и боюсь посмотреть в его сторону.

— Ты идешь? Или остаешься? — остановившись возле двери, интересуется Рокотов вполоборота.

Сглатываю шумно.

— Иду, — говорю тихо.

Поднимаюсь с кресла и семеню следом за Демидом. Чувствую в спину все тот же взгляд: он жжет между лопаток. Не знаю, как это объяснить, но я почему-то уверена, что Лютый сейчас разочарованно усмехается. Наверное думает, что так Рокотов выручает свою подельницу. Но не оставаться же мне здесь до конца своих дней? Тем более, что сейчас есть реальный шанс увидеть Лесю наконец-то и убедиться, что с ней действительно все в порядке.

Вместе с Демидом мы молча пересекаем двор и беспрепятственно садимся в машину. Я настолько в шоке, что не сразу завожу разговор. Лишь спустя двадцать минут спрашиваю наконец то, что волнует:

— Мы едем к Лесе?

— Нет, — ровно отвечает Рокотов.

Поворачиваюсь к нему всем корпусом и удивленно интересуюсь:

— Подожди, разве не за этим ты меня увез??

— Ты хотела вырваться из того дома, разве нет? Лютый тебя похитил, я тебе помог. Иначе неизвестно, сколько бы ты пробыла там.

— И ты не боишься, что он отправит за тобой своих людей?

— Конечно отправит. Не переживай, мне не впервые сбрасывать хвост, — самодовольно хмыкает Демид.

— Подожди, давай серьезно. Ты отвезешь меня к Лесе? Рокотов, только попробуй соврать! Клянусь, я в таком случае за себя не ручаюсь!

Он бросает на меня пристальный взгляд.

— Отвезу.

Киваю и отворачиваюсь снова к дороге. Сцепляю вместе пальцы, чтобы унять дрожь. Не верится, что я выбралась из дома Лютого, но вместе с тем до сих пор не могу избавиться от ощущения, что спину все так же прожигает его взгляд. И почему-то гложет чувство вины.