— Спасибо, — неуверенно благодарю я напоследок.

Приходится пройти еще не меньше километра, прежде чем отыскиваю нужный дом. Только я заношу руку над кнопкой звонка, как дверь распахивается сама. Точнее, распахивает ее Бритый. От неожиданности даже отступаю на шаг.

— М-можно войти?

С кривой ухмылкой он отступает с дороги, пропуская меня внутрь. Честно сказать, все это больше похоже на какую-то ловушку. С самого начала везде все пропускают — это точно не к добру.

— Босс уже тебя ждет. Дай-ка я проверю тебя от греха подальше, — произносит Бритый, забирает из рук стоящего рядом охранника металлоискатель и проводит им сначала спереди, потом сзади. Агрегат противно пищит, когда мужчина ведет им над поверхностью сумочки.

— Оружие? Колюще-режущие? — Бритый выхватывает прямо из рук сумку и быстро просматривает внутренности.

— А ты что, ножниц боишься после того, как облысел? — не удерживаюсь я от ехидной шутки.

Да уж, чувство самосохранения у меня, кажется, отбило напрочь. Потому что даже когда Бритый зыркает на меня убийственным взглядом, я только выдираю из его лапищ свою сумочку, и фыркаю:

— Убедился? Только маникюрные ножницы. Обещаю, я не буду тебе ими угрожать, если у тебя до сих пор травма.

— Что-то ты болтливая слишком, — ухмыляется Бритый и направляется в сторону дома.

— Нервы ни к черту, — хмыкаю я, шагая следом.

— Такая молодая, а уже нервы, — не остается в долгу мужчина.

— С вами поведешься, хорошо хоть не поседеешь.

Он провожает меня в дом, вверх по лестнице, и перед кабинетом Лютого забирает из рук сумку.

— Заберешь после.

— Ладно, — не спорю я.

Какой там, мне не до споров! Меня потряхивает от страха, в горле Сахара. Только молюсь, чтобы Костя меня выслушал. Только берусь за ручку двери, как Бритый перехватывает руку и предупреждает серьезно:

— Не дразни его, девочка. Перед тобой не пацан-ровесник. Лютый и не с таких спрашивал, так что следи за языком. Поняла?

Осторожно освобождаю локоть и совсем немного склоняю голову.

— Поняла. Но не обещаю. Говорю же, нервничаю. Я когда нервничаю, могу молоть все, что в голову придет, — признаюсь ему честно и выставляю вперед ладонь, чтобы показать, как дрожат пальцы.

— Что же пришла тогда?

— Леся, — отвечаю коротко.

Бритый смотрит на меня без злобы, с какой-то даже отеческой грустью в глазах, и это так неожиданно, что я не знаю, как реагировать.

— Ладно, обойдется. Иди. Ждет.

Секунда — и к Бритому возвращается обычное выражение: бандитская полуухмылочка, острый взгляд.

Понуро киваю и делаю глубокий вдох, как перед прыжком в воду. Дергаю ручку двери на себя и, решившись, делаю шаг внутрь.

Мысли выбивает напрочь разом, едва взгляд наталкивается на внушительную фигуру Лютого. Он сидит за столом, сцепив руки в замок и положив на них подбородок. Как завороженная обегаю сильные предплечья с выступающими венками, красивые длинные пальцы и лишь потом, когда поднимаю глаза, замечаю его тяжелый изучающий взгляд. Он каменной плитой ложится на плечи, и я застываю на пороге, не в силах сделать шага вперед. Помогает Бритый: подталкивает в спину ладонью и закрывает за мной дверь.

Вот уж, блин, спасибо за помощь! Такое ощущение, что меня в клетку к голодному зверю запихнули, а потом еще и учтиво дверь прикрыли. Пожалуйста, мол, Синицына, наслаждайся тем, что натворила.

Лютый смотрит молча. Ждет, что я скажу, но я и звука не могу произнести. С трудом увожу взгляд в сторону и лишь когда разрывается зрительный контакт, становится легче.

— Зачем вернулась? — голос не сулит ничего хорошего. Такой же холодный, как и его обладатель.

Стою перед мужчиной, глаза в пол, не знаю, куда себя девать. Только нервно пальцами краешек футболки тереблю.

— Я помочь хочу, — отвечаю тихо.

— Чем это? Демид избавился от тебя при первой же возможности, значит, не особо ты и ценный подельник, — ухмыляется Лютый.

Вскидываю голову и тут же вспыхиваю под его насмешливым взглядом. Как бы его слова не звучали жестоко, мне нечего возразить. Я и не была никогда подельником Демида. Просто присматривала за малышкой, вот и все. А это, наверное, не особо и ценно…

— Я просто хочу помочь найти Лесю, — стараюсь придать голосу больше твердости и уверенности, но Лютый будто насквозь видит меня и продолжает издевательски улыбаться.

— И как ты поможешь? Ты знаешь, где она?

— Нет.

— Может, ты умеешь взламывать чужие системы безопасности для просмотра камер видеонаблюдения? Или имеешь какие-то связи с людьми повыше?

— Нет… — выдыхаю практически неслышно, повесив голову.

— Тогда каким образом ты собралась помогать мне искать мою дочь, м, Соня? — в голосе Лютого появляется металлический отзвук.

— Н-не знаю. Если хочешь, я могу клеить листовки или ходить с поисковым отрядом…

Брови мужчины ползут вверх, словно он увидел перед собой привидение. Сначала Лютый прыснул, будто подумав, что я пошутила, но, заметив, что я смотрю на него серьезно, не выдержал и расхохотался, откинувшись на спинку стула. Я ожидала какой угодно реакции, но… только не такой. Вздрагиваю всем телом и с обидой поджимаю губы. Никогда я себя еще не чувствовала такой беспомощной и бесполезной букашкой.

— Ты всерьез думаешь, что твои листовки как-то помогут? — отсмеявшись, интересуется Лютый, и веселость быстро сходит с его лица, — Как, по-твоему, я ищу Лесю, поисковыми отрядами? С собаками рыщу по домам?

— Я… н-не знаю, — бормочу в ответ обреченно.

Тихо хмыкаю и сглатываю ставшую мгновенно горькой слюну. Я действительно бесполезна. Ничего не могу. Наверное, стоило и правда остаться дома, как говорила мама. Не дразнить лишний раз опасных мужчин, не ввязываться в их игры. Все равно ни на что не способна. А Леся? Если себе не могу помочь, то разве ей смогу?

— Давай поговорим серьезно, Соня. Зачем тебе это нужно?

— Что именно? — переспрашиваю непонимающе.

— Все это, — Лютый неопределенно обводит рукой комнату, — Ты оказалась заложницей в этой игре, помогала с чужим ребенком. Но теперь-то ты свободна, тебя ничего здесь больше не держит. Так почему ты сама пришла ко мне?

— Я… — боюсь, что он сейчас взорвется от моего ответа и сжимаюсь в комок, прежде чем ответить, — Я просто хочу найти Лесю… Хочу знать, что с ней все хорошо. И все.

Он откидывается на спинку кресла, с шумом выдыхает воздух из ноздрей, словно разъяренный бык.

— Ты сейчас пытаешься мне втереть сказочку о том, что привязалась за месяц к чужому ребенку настолько, что сейчас, рискуя своей башкой, вернулась помогать его искать?