Изощренный ум и бессердечность преступника то и дело оставляли их в дураках.

Сейчас для Андрея подозрительны были практически все знакомые по клубу: и Леонид Гридин, и Михаил Пращур, и Сергей Ягунин, и Никита Калюжный – чьи фотографии он захватил с собой.

В портмоне лежала и физиономия Рибока – стоило ли исключать тренера из списка подозреваемых лишь оттого что он сверзился с небес в этой экзотической клетке? В конце концов, он сам мог подстроить свое падение в бездну. Легковерному, ему могло показаться, что таким образом он отведет от себя подозрения.

Исключение составили только прекрасные дамы. Ни Лунц, ни Задонская не могли претендовать на роль Князя. Кроме того, все эффектные женщины были для Андрея потенциальными «женами Цезаря», а, как известно, эти жены – вне подозрений.

По мнению детектива, так или иначе таинственный Князь был причастен к преступлениям: если не совершал их сам, то явно многое знал, поэтому и не являлся миру.

Когда Андрей постучал в массивную дубовую дверь сувенирной лавки, сверху донеслась чарующая музыка – настолько притягательная, что он невольно поднял голову.

Его взору предстал освещенный виноградными люстрами эркер ресторанчика «Держу пари» и любопытный официант в окне.

Хитрая мордочка, прическа, как у полового в царском трактире, выдавали его принадлежность к той породе расторопных парнишек, которые не сумняшеся бойко делают свою карьеру в любые времена при любом строе: при социализме – в залах заседаний комсомольских посланцев, при капитализме – в ресторанных или биржевых холлах.

– У парнишки явная тяга к интересной информации, – подумал Андрей. – Надо потолковать с ним. Даю правую руку на отсечение: он или Эдик или Виталик – другое имя к нему никак не приклеишь.

Согласно велению настойчивого стука дверь нехотя приоткрылась.

В проеме стоял Витек – со своим фирменным хохлом на голове, в кожаной жилетке, как и в прошлый раз.

По его взгляду Андрей понял: круг знакомств мастера – Алешки с Патриарших – столь велик, что для Витька узнавание вырастает в настоящую проблему.

Это было только на руку детективу.

– Привет, – бросил он. – Я к Алешке.

Витек молчал.

– Не пригласишь?

– Приглашу, – глухо буркнул тот. – В морг.

Такого крутого поворота не ожидал даже детектив.

К концу этого дела они с Лизой, видимо, будут бродить по кладбищу среди знакомых могил и возлагать прощальные цветы.

– Что с ним?

– С ним – смерть. Инфаркт. Сегодня утром или в полдень.

Дальнейшая беседа разъяснила: Алешка хотел провести учет в лавке, поэтому не открывал ее сегодня.

Когда Витек часа в три прошел через служебный вход, мертвый Алешка, рухнувший со стула, уже лежал на полу.

Подъехавшие медики сразу поставили диагноз – инфаркт.

В лавке было пусто и мертвенно.

Томительно – приторный запах, которым тянуло из приоткрытой двери, раздражал нервы настолько, что Андрей не сдержался:

– Вонь такая, как будто в соседней комнате трупы бальзамируют!

Витек горько усмехнулся.

– Это еще одно хобби покойного теперь Алешки. Любил колдовать над всякими снадобьями. Иногда получалось что – то среднее между духами и ядами.

Последнее насторожило Андрея.

– Странное хобби.

– Доходное.

– Платили?

– Один чудак, Кристиан, отваливал по двести баксов.

– Кристиан? Иностранец?

– Да нет. Из Питера. Мы его в насмешку между собой прозвали Кристианом – в честь Диора.

Любит новые необычные ароматы – удивляет свою любовницу. Но и о родственниках не забывает: своей бабке каждый раз снотворное заказывает.

Алешка еще ржал над ним: чуть передозируешь – моментально добьешься бабкиного наследства. Кристиан же всегда отшучивался: разве только ее побитой молью шалью завладею.

Целый сонм чувств, словно ураган, захватил Андрея.

По его просьбе они с Витьком быстро поднялись в «Держу пари», к любознательному официанту, которого и в самом деле звали Эдиком.

Витек присел закусить бутербродом, переименованным в сэндвич, и чашкой кофе, а детектив тем временем достал портмоне и словно пасьянс разложил на служебном столике фотографии «милых друзей».

– Посмотри внимательнее, Эдик. Может быть, кто знаком?

– Ю нид? – спросил Эдик выразительно: тебе необходимо?

– Гуд бай, социализм – воплощенная мечта человечества о бескорыстии, – подумал Андрей, сунув в проворную лапку пять долларов.

– О кей! Этого парня видел. Давно, весной. Он отирался у лавки, кого – то поджидая. Выглядел одновременно респектабельно и смешно: плащ – миди, фирменная шляпа.

– Весной он поджидал Настю, пока она заказывала у Алешки браслет, – догадался Андрей. – Сам в лавке не показался.

– Я бы не увидел лица, если бы не сосулька, – вспомнил Эдик. – Она шлепнулась с карниза. Он от неожиданности вскинул голову – и его удивленная физиономия врезалась мне в память.

Посмеиваясь, Эдик стучал указательным пальцем по фото Сергея Ягунина.

– «Я садовником родился» – детская считалка крутилась в голове у Андрея, тихо присевшего на стул. – Изо всех зубров клуба Ягунин, пожалуй, выглядел самым безобидным: лютики – цветочки…

Подвинувшись к ним вместе со стулом, Витек даже причмокнул:

– О! Да это же Кристиан!

– Который из них? – вскинулся Андрей. – Ну он, он! – Витек пришлепнул ладонью то же самое фото, на котором оскаливал свои лошадиные зубы Ягунин.

– Я тебе только что рассказывал, – простодушно напомнил Витек, – Кристиан из Питера.

Молчание.

Вздох Андрея.

Наконец – вялая фраза, воплотившая в себе раздражение собственной тупостью и усталость от нее.

– Это не Кристиан из Питера. Это Сергей с Воробьевых гор.

– Да? А чего ж он трепал, что из Питера?

Наклонившись к своей сумке, Андрей потянулся за коричневым замшевым чехлом, в который спрятал бесовский браслет.

Как только он дотронулся до чехла, неожиданная его легкость потрясла детектива.

Чехол был пуст.

Андрей не проверял его с тех пор, как подхватил сумку в клубе.

Следующие мысли – догадки пронзили Андрея отравленными стрелами, как если бы их выпустил злодей из своего фирменного перстня, о котором детектив пока не знал.

Ягунин обо всем догадался. Он похитил Альфу и Омегу истории – браслет.

Более того, он ловко «похитил» Лизу.

Его коллега – понял Андрей – в смертельной опасности.

Что делать? – этот вопрос встал перед ним со всей остротой, как когда – то перед ранними демократами в старой России.

Глава XXXIII

Первое, что увидела Лиза очнувшись, была старинная миниатюра с портретом Наполеона, стоявшая на ослепительно – белой тумбе, рядом со швейцарскими часами, где под стеклянным колпаком вечным двигателем крутились металлические шарики.

Она лежала на массивном диване в большой квадратной комнате, претендующей на роскошь.

Раздвижная стеклянная дверь, ушедшая в сторону, обнажала белую террасу, за которой сияло