Шрифт:
Интервал:
Закладка:
«Просто ваш друг семьи в вашей собственной гостиной расскажет парочку правдивейших историй о реальных людях»… Ах, старое дерьмо!..
— Да так, кое-какие неприятности, — промямлил я. Именно так сказал бы Буш, если бы мы поменялись ролями.
— Вы теперь в центре интереса. Видели мою передачу в среду вечером?
— Конечно, — солгал я. — Мне кажется, вы проанализировали ситуацию просто блестяще.
— Ну, знаете, я и не пытался анализировать… Я просто рассказал, что случилось.
Неужели я ошибся?
— Я имел в виду то, как вы все это представили. Ведь вам пришлось немало поработать…
— Я просто изложил факты, — мистер Буш довольно ухмыльнулся. — Когда полиция собирается арестовать мужа?
— Не знаю.
— Он в самом деле это сделал?
— Многие так думают. У него на это были все основания.
— Она вела себя как последняя стерва?
— Пожалуй…
— Вчера я видел инспектора, который ведет дело. Как его?.. Глисон? Я его знаю уже много лет, еще с тех пор, как вел репортажи из зала суда. Он выступал по делу Альбермарля… Но вас тогда здесь еще не было. Во всяком случае, он совершенно ясно мне сказал, конечно неофициально, что Саттон будет арестован в ближайшие двадцать четыре часа. И поскорее осужден… пока интерес общественности к этому делу еще не остыл. Вот так работает полиция, — он расхохотался. — Политики, полиция… Актеры, бьющие на дешевый эффект. Но все же я не понимаю, зачем они так тянут.
— Видимо, чье-то давление, — предположил я, словно чего-то знал.
Он поджал губы и кивнул, слишком подчеркнуто, словно перед телекамерой.
— Я тоже так думаю. Неплохая мысль — затянуть как можно дольше, конечно, ради всеобщего блага. Вы ее еще не продали? Послушайтесь моего совета! Это поставит балет в центр внимания! — с этими словами он покинул меня ради дамы, похожей на Глорию Свенсон. При детальном рассмотрении она Глорией Свенсон и оказалась.
— Как дела, малыш? — раздался за спиной знакомый голос. Нет нужды говорить, что я подпрыгнул и выдал профессиональный пируэт: никогда не поворачивайся спиной к типам вроде Луи, говаривала мать.
— Все прекрасно, убийца, — оскалил я зубы.
— Такой симпатичный мальчик, — сказал Луи, словно клещами захватывая мою руку. — Такие мышцы!
— Я накачал их, избивая педерастов в Центральном парке, — неторопливо сообщил я: он не поймет, если говорить быстро.
Луи расхохотался.
— Ты меня убиваешь, малыш.
— Не испытывай моего терпения.
— Давай-ка выйдем на балкончик… только ты и я. Полюбуемся на луну.
— Никогда в жизни не дождешься, убийца.
— Почему ты меня так боишься?
— Просто догадываюсь.
— Уверяю, ты ничего не почувствуешь. Тебе это понравится.
— Я — девственник.
— Знаю, детка, именно это мне и нужно. Прошлым вечером…
Но прежде чем он успел рассказать какую-нибудь пошлую историю про свою сверхъестественную похоть, на нас едва не налетел бледный Джед Уилбур, странно напоминавший Белого Кролика из «Алисы в стране чудес». Я подумал, что впервые вижу его в костюме и при бабочке. Луи тут же забыл про то, что обещало стать блестящей сценой на балконе, и двинулся в сторону главного холла, словно хотел как можно быстрее попасть в уборную. Уилбур остановился, явно размышляя, то ли отправиться на охоту за возлюбленным и прижать его в уголке туалета, то ли остаться со мной. К сожалению, выбрал он последнее.
— Интересно, куда это так заторопился Луи? — спросил он.
— Думаю, зов плоти…
— О чем он с вами говорил?
Вопрос был довольно неожиданным, и мне захотелось напомнить Джеду Уилбуру, что это, собственно, не его дело. Но он-то был ведущим хореографом, а я — по крайней мере в данный момент — последней спицей в колесе, так что я проглотил свою гордость и промямлил:
— Так, просто болтали ни о чем.
— Другими словами, он к вам приставал, — с горечью констатировал Уилбур.
— Но это же естественно! Я хочу сказать, естественно для него. Он пристает ко всем, кого видит.
— Ко всем мужчинам моложе тридцати, — вздохнул Уилбур, и мне стало его жаль: любовь без взаимности и все такое. Он повертел шеей, словно пытаясь избавиться от своей бабочки.
— Ну да, желает трахнуть все, что движется, — лениво бросил я. Через его плечо я заметил нескольких знаменитостей; в их числе был известный сенатор, который очень серьезно разговаривал с Джейн, а та явно не имела ни малейшего понятия, кто он такой. Я улыбнулся про себя, вспомнив, как накануне она застенчиво спросила, кто Трумен — демократ или республиканец?
— А почему люди на приемах всегда смотрят через плечо собеседника? — неожиданно спросил Уилбур.
— О… — покраснел я. — Думаю, из-за плохого воспитания.
— Да, в нашем обществе о воспитании нет речи, — голосом уличного оратора заявил Уилбур. — Каждый стремится вырваться вперед… и спешит, спешит, спешит, боясь упустить свой шанс.
— В этом городе все построено на конкуренции, — глубокомысленно заметил я, украдкой бросив через его плечо взгляд на Игланову. Та, окруженная богатыми щеголями, смеялась так, словно уже была готова снять свою туфельку и пить из нее шампанское.
— Это вы говорите мне? — вздохнул Уилбур и оглянулся через собственное плечо в ту сторону, куда исчез Луи… но нашего Дон Жуана видно не было. Тот явно уже пристроился с одним из шоферов где-нибудь под пальмами.
Размышления о Луи всегда поднимали мне настроение… особенно если в этот момент его не было рядом. В таком случае он вызывал у меня беспричинный смех. Но тут к нам подошла леди Эддердейл, сопровождаемая своим эскортом; на зеленом атласе ее платья тихо перемигивались брильянты.
— Мистер Уилбур? Вас мне не представили. Когда вы приехали, мне пришлось отлучиться. Но мне очень хотелось с вами познакомиться.
Уилбур растерянно взял протянутую руку.
— Да, конечно…
— Я — Альма Эддердейл, — ослепительно улыбнулась она, словно солнце сверкнуло на леднике.
Я поспешил ликвидировать возникшую неловкость.
— А меня вам представил мистер Уошберн.
— Да, конечно. Мистер Уилбур, могу я в нескольких словах высказать свое впечатление от «Затмения»?
Уилбур, стараясь выглядеть как можно любезнее, смущенно подтвердил, что будет рад услышать.
— Удивительное сильное мистическое впечатление… Я не говорю о классических вещах, которые смотрела так давно, что первого впечатления давно не помню. Но современный балет… Ах!
Ей не хватило слов. Уилбуру тоже.
— По общему мнению, это лучшая работа мистера Уилбура, — поспешно вмешался я.
— И уж конечно та трагедия во время первого спектакля! Мистер Уилбур, я была там и все видела, — она широко раскрыла глаза, и в них стояли слезы.
— Это было ужасно, — пробормотал Уилбур.
— И нужно же было,
